Булгаков и Маргарита, или История несчастной любви Мастера

Перечислениям достоинств сиятельных вельмож из упомянутого списка предшествует реклама гигиенических корсетов от мадам Пере. Но тут веление времени — даст бог, переживем и это:

«Зная хорошо анатомию и следя постоянно за всякими новостями в медицинской литературе я вполне достигла успеха усовершенствовать покрой моих корсетов чтобы они были безвредны и гигиеничны».

Поверим на слово не шибко грамотной мадам и возблагодарим за попечительство о лошадях услужливого «мусью» Жозепа. В своей рекламе тот хвастается тем, что отпускает экипажи с лошадьми помесячно, даже поденно. И более того — берет лошадей и на комиссию, и на прокорм. Похвальная забота о братьях наших меньших!

Ну а там, где кони с экипажами, там обязательно должны быть седоки — все как положено: далее следует длиннющий список (полсотни строк или чуть больше) членов императорской семьи со всеми их величествами, высочествами, великими князьями — как принято говорить, со всеми чадами их и домочадцами. Это же сколько и каких средств требуется, чтобы обуть, одеть и прокормить эту ненасытную ораву! Но не волнуйтесь — для этого есть Министерство Императорского двора, а в нем Главное управление императорских уделов. А в том управлении всяческих хозяйств с поместьями — не счесть!

И вот сдается мне, что в тех случаях, когда речь идет о знати, демократия и равноправие оказываются совершенно ни при чем. И дело даже не в цене великосветского издания — два пятьдесят за штуку! Причина появившихся сомнений в том, что, не в пример Михаилу Афанасьевичу, этот мной обнаруженный Булгаков совсем некстати оказался дворянин. И не какой-нибудь там завалященький потомок обедневшего, всеми презираемого рода, а сын действительного статского советника. И квартировал он не в коммуналке на Большой Садовой, а в бывшей княжеской усадьбе на Поварской, где что ни дом — то нынешняя или бывшая, но знаменитость. Да и фамилия его жены писалась с обязательной приставкой «фон». Вот только так и не иначе!

А может статься, и Михаилу Афанасьевичу попался на глаза тот список. Уж как он опечалился, должно быть, обнаружив в нем своего однофамильца. Скорее всего, счел все это за издевку. Кстати, в этом списке присутствует и фамилия мужа Киры Алексеевны.

Любовь Белозерская в своих воспоминаниях указывает еще на один текст, содержащий фамилию Булгакова и ставший, по ее мнению, толчком для написания романа о Сатане:

«Когда мы познакомились с Н.Н. Ляминым и его женой художницей Н.А. Ушаковой, она подарила М. А. книжку, к которой сделала обложку, фронтисписную иллюстрацию „Черную карету“ — и концовку. Это „Венедиктов, или Достопамятные события жизни моей. Романтическая повесть, написанная ботаником X, иллюстрированная фитопатологом Y. Москва, V год Республики“… Автор, нигде не открывшийся, — профессор Александр Васильевич Чаянов. Н. Ушакова, иллюстрируя книгу, была поражена, что герой, от имени которого ведется рассказ, носит фамилию Булгаков. Не меньше был поражен этим совпадением и Михаил Афанасьевич».

Думаю, что Булгаков был поражен не столько присутствием своей фамилии в тексте, посвященном «проделкам» Сатаны в Москве, но гораздо более тем обстоятельством, что фамилия героини повести Чаянова была обозначена буквой К., а книжку ему подарили через несколько дней после того, как появилась декабрьская запись в дневнике о Кире Алексеевне.

И снова на дворе декабрь, снова дневник и автор дневника, фамилия которого опять на букву «б» — на сей раз доктор Борменталь из повести «Собачье сердце». Еще одна ипостась Булгакова вдобавок к Берлиозу, Бегемоту и Бездомному?

Вот что написано в дневнике: