Булочка

Юго-Запад, недалеко от Московского рынка

Теперь мои коленки не просто тряслись, а танцевали джигу! Я стояла возле подъезда, не решаясь набрать номер квартиры. Судьба решила все за меня. Дверь неожиданно распахнулась, и на улицу дружной гурьбой вывалилось Мишкино семейство. Правда, без самого главы.

— Маша? — Лариса была явно удивлена меня здесь увидеть. Видимо, мама ничего ей не сказала о моем приходе. — Привет.

— Тетя Маша! Тетя Маша! — Племянники запрыгали вокруг меня.

— Привет! — поздоровалась я с невесткой и расцеловала детей.

— Маша… Тебе сейчас точно нужно к нам? — внезапно спросила Лариса.

— Э… Да. А что?

Лариса закатила глаза и ответила:

— Там тебе, похоже, жениха привели. Какая-то подруга твоей мамы с сыном пришли. Так там тебя во всей красе расписывают.

Мою дрожь в коленях как рукой сняло. Этого мне еще не хватало! Опять она за свое! Ну, уж, нет! На этот раз я это просто так не оставлю!

— Спасибо, — сквозь зубы процедила я.

Лариса покачала головой и повела свою детвору подальше от места будущих военных действий. Правильно сделала, потому что я не собиралась сдерживаться.

Лифт я не стала дожидаться, а, перепрыгивая через ступеньку, поднялась наверх. Дверь я открыла своими ключами, чего я не делала уже очень давно. Из кухни до меня донеслись довольно громкие голоса. Мама что-то весело щебетала, и другая женщина ей поддакивала. В ней я узнала тетю Наташу — мамину старую подругу. А вот тихий мужской голос мне знаком не был.

— Маша? — Папа едва не подпрыгнул, когда увидел меня. Он тихонечко в уголке поедал соленые орешки, за которые мама наверняка устроила бы ему скандал. — Ты меня напугала!

— Кто там? — я кивнула сторону кухни.

— Тетя Наташа. — Папа подтвердил мою догадку.

— И?

— И… И Петруша…

Петруша? Петруша?! Петруша?!!!

— Кто это? — Теперь я говорила только сквозь зубы.

Папа всегда робел перед таким взглядом у мамы, меня же он видел в таком состоянии впервые.

— М-маша? Ты чего?

Отвечать я не стала. Молча повесив пальто и (о ужас!), даже не помыв руки, я двинулась на кухню. Папа предпочел пока отсидеться в гостиной. Тем более, что там стояла большая ваза с конфетами — мама всегда ее там ставила, когда к нам приходили гости.

Первым на глаза мне попался тот самый Петруша. От одного его вида меня передернуло. Точно его возраст я определить не смогла, но ему где-то было тридцать-тридцать пять. Сальные жидкие темные волосы были зачесаны на бок, крупный нос был весь покрыт черными точками. Ко всему прочему, на нем была светлая рубашка в мелкий цветочек, которую украшали бордовые подтяжки и красный галстук-бабочка. И его, похоже, интересовала исключительно еда на столе.

— Добрый день, — поздоровалась я. Приличия ведь никто не отменял.

— Булочка? Ты раньше, чем говорила.

Маму явно не смущала вся эта ситуация. И мои налитые кровью глаза она тоже не принимала в расчет. Единственной, кто здесь заподозрил неладное, была тетя Наташа. Она поерзала на стуле и неуверенно улыбнулась.

— Здравствуй, Машенька! — сказала она.

— Вот, Петруша, — мама повернулась к мужчине, — это наша Булочка. Я тебе, как раз, про нее рассказывала.

Петруша кивнул с набитым ртом и потянулся за бутербродом с колбасой.

Если раньше я бы просто тихонечко села за стол и страдала, пока гости не уйдут, то сейчас я не собиралась делать ничего подобного. Я прислонилась к дверному косяку и сложила руки на груди. Сощурившись, я посмотрела маме в глаза и сказала:

— Нам надо поговорить.

— Булочка, разве ты не видишь, что у нас гости? Садись за стол!

— Нет, спасибо.

От дружелюбия мамы не осталось и следа. Улыбка исчезла с ее лица, и на нем появилось то самое выражение, после которого я себя всегда чувствовала нашкодившей школьницей. Точнее, так было раньше. Сейчас же я твердо встретила ее взгляд. Мама явно такого не ожидала, и на ее лице появилась растерянность.

— Нам надо поговорить, — повторила я, развернулась и ушла в гостиную.

Там, как я и думала, я застала папу в обнимку с вазой, уже частично лишившейся своих конфет.

— Мама идет, — сказала я. Папа благодарно кивнул и скрылся, как можно дальше. Самым безопасным местом сейчас была комната детей.

Маму долго жать не пришлось. Я слышала, как она извинилась перед гостями и вышла из кухни.

— Ты, как себя ведешь перед гостями! — начала шипеть она. — Знаешь, как мне сейчас было стыдно?!

— А с чего здесь вдруг взялись гости? — не менее свирепо спросила я. — Кажется, я тебя предупреждала, что мне нужно с тобой поговорить!

— А для кого я, по-твоему, все это устроила! Тебе почти тридцать! Ты понимаешь, что часики тикают? Ты понимаешь, что скоро не сможешь забеременеть? Я это все делаю для тебя!

— Для меня? Для меня?! Мама, ты сама себя слышишь? Я разве просила что-то делать? Ты хоть раз поинтересовалась, чего хочу я? Разве я хоть раз говорила, что хочу замуж? Ты хоть раз спросила, какие у меня мечты?

Мама сначала смотрела на меня ошалевшими глазами, но быстро с собой справилась.

— Я лучше знаю, что тебе нужно!

— Да? И, по-твоему, мне непременно нужно выйти замуж и нарожать кучу детей? Да? Да?