Булочник и Весна

Когда утрачен ориентир, человек старается уцепиться за любую нелепость, подозревая в ней руку ангела. Я уверовал в Петин прибор, как в новую жизнь.

Теперь, встав утром, я бросал взгляд на барометр и шёл на улицу покурить, а заодно проверить на собственной шкуре показания приборов. Северо-западные ветра наметали во двор цементную взвесь со стройки. Воробьи чирикали с возмущением, вороны кашляли.

Если кто думает, что наблюдение за дворовыми птицами воскрешает душу, – он прав, конечно. Но это процесс не из быстрых. А пока ты живёшь, как жил. Ешь, пьёшь, куришь, смотришь в разнокалиберные экраны, и спросонья, как городское шоссе, в тебе гудит стыд.

Шляясь по дворам, я растратил свою профпригодность. Условно честная работа в области закупок и продаж осточертела мне. Я уже не скрывал пустого взгляда и жаждал увольнения как отмашки к построению новой жизни. Наконец мне надоело ждать.

Кое-как приведя в порядок дела, я пришёл к владельцу компании и сказал, что ухожу. Просто потому, что больше не нахожу мотивации для занятий бизнесом. Может, снова пойду печь хлеб.

Наш хозяин был неплохой человек, прославившийся гуманизмом и выдержкой. Воров и обманщиков он не губил, не вышвыривал из квартир их жён и детей.

– Дауншифтинг, Костя? – улыбнулся он. – Ну что ж, я вам желаю скорейшей перезагрузки! – И задумался, соображая, за какую сумму имеет смысл забрать мои акции. На той же неделе он подкрепил свою репутацию порядочного человека, выкупив их не многим дешевле, чем я рассчитывал.

Я уже знал, что деньги – это не «мамонт». И всё-таки не мог не использовать их в качестве повода для разговора с Майей. В дом после сцены с кантованием мебели меня не пустили. Пришлось говорить по телефону.

Стараясь хранить спокойствие, я сообщил, что уволился, продал акции хозяину и хочу, чтобы Майя с Лизой распорядились тем, что есть, по своему усмотрению. Майя выслушала меня и сказала, что не возьмёт ни копейки. Она хочет жить и летать, а не трепыхаться в удушающей хватке моей заботы.

– Если тебе так уж хочется что-нибудь сделать для Лизки, – прибавила она, смягчаясь, – сообрази сам. Открой счёт к совершеннолетию или ещё что-нибудь, я не знаю. Только не втягивай в это меня. У меня – другое, можешь ты понять? Совсем другая жизнь!

6 Старая Весна

В студенческое время мне часто снился вкус хлеба, как некоторым безумцам снятся мелодии или стихи. Хлебное вдохновение накатывало на меня. Я чувствовал гул тепла, обрывки аромата и вдруг, на долю секунды – вкус как озарение. Тогда я мчался на кухню и немедленно воплощал идею в хлеб. «Озарения» складывались затем в записную книжку – для неопределённого будущего, на что Петя остроумно заметил, что я пеку «в стол».

Оставшись без работы, я отыскал ту книжечку и почитывал её, как старый дневник. Понемногу в голове у меня проявилась маленькая булочная-пекарня – сказочное заведение, устойчивое к экономическим кризисам и переменчивым настроениям публики. Я прикинул бизнес-план и остатком трезвого разума понял: в условиях современной Москвы такой проект невозможен. Не потянем арендную плату, да и конкурентов окажется больше, чем покупателей.