Бульон терзаний

– Так, записываю в реквизит, – сказала Нина, убрала сверток и что-то чиркнула на отдельном листке. – А Петр Светозарович как раз у себя, один. Сейчас я спрошу, может ли он вас принять.

Позвонила, спросила. Убедилась, что может.

На негнущихся ногах Владимир вошел к директору.

Кабинет встретил его тишиной и полной иллюминацией: горели и лампы дневного света под потолком, и торшер в углу, и настольная лампа, и даже светильники, встроенные в сервант с дорогими безделушками, подарками от партнеров по бизнесу.

– Ну, здравствуй, великий режиссер! – весело воскликнул Петр Светозарович.

Владимир вежливо кивнул и подумал о том, что Евлампия Феликсовна обнародовала результаты своих изысканий, и вся фирма теперь знает, что никакой он не советник Михалкова по самым важным вопросам киноискусства. Самозванца, скорее всего, решили выгнать или уменьшить сумму его гонорара. По сравнению с теми ужасами, которые он придумал и пережил по дороге, это было сущей ерундой. А свет везде горит, потому что директор будет проводить допрос с пристрастием.

– Что же ты, режиссер, не следишь за своими артистами? – продолжал веселиться мебельный босс. Он предложил Владимиру присесть, сам же вышел из-за стола и, прохаживаясь туда-сюда по кабинету, сообщил причину поспешного вызова.

Оказалось, что княгиня из бухгалтерии не оправдала оказанного ей доверия и преждевременно ушла в декретный отпуск. Вроде бы опытная мать двоих детей, все рассчитала, но что-то пошло не так, и со вчерашнего дня она дома, соблюдает режим и наслаждается покоем и тишиной. Настолько, насколько можно наслаждаться ими в обществе двух здоровых активных дошколят. Тут же выяснилось, что все дамы в офисе чуть не с первого дня догадались об интересном положении коллеги и одобрительно перешептывались по этому поводу. Женщины такое сразу замечают. Но ни Петр Светозарович, ни Владимир даже и не подумали о подобном варианте развития событий. Княгиня была особой дородной, носила свободную одежду так, что у мужчин не возникло никаких подозрений.

Утром, узнав от Нины последние известия, Петр Светозарович вбежал в кабинет главного бухгалтера, плюхнулся на стул для посетителей, стал гневно вращать очами и пыхтеть. Отпыхтевшись, веско спросил:

– Что ж она не предупредила никого?

– Наверное, боялась сглазить.

– Что ж она на сцену полезла? Если знала?

– Не рассчитала.

– А что же вы?..

– Вы на меня сейчас так кричите, как будто это я повинна в положении, в котором она оказалась, – усмехнулась главный бухгалтер.

Директор понял, что погорячился, извинился и быстро ушел. Но вопрос с княгиней оставался открытым.

– Короче, Владимир, я на тебя надеюсь, – сказал Петр Светозарович таким тоном, каким строевые сержанты в голливудском кино говорят: «Это приказ, рядовой, и он не обсуждается!» – Пройдись по кабинетам, найди нам новую княгиню. Официально разрешаю отвлекать людей от работы. А у меня ведь каждый день новое «здрасьте». Вот опять комиссия по авторскому праву за жопу взяла.

– Вас? За что?

– За жопу!

– Я имею виду – по какой причине?

– А людям если надо, они найдут причину. Видел стол у Эфы в кабинете?

– Видел. Солидный стол.

– У нас у всех сотрудников такие. А знаешь ли ты, что в тысяча девятьсот… короче, каком-то году художник… у меня где-то записано его имя… нарисовал Ленина вот точно за таким столом. Ленина он срисовал с натуры, а стол якобы придумал.

– По-моему, самый обычный стол. Что там можно придумать?

– Вот и мне так кажется. Модель и называется – «Стол люкс обыкновен». Обыкновенный люкс, значит. Ленина еще приплели.

– А что художник говорит?

– Художник? Помер давно тот художник. И дети его. А внучка, зараза, живехонька. Тьфу-тьфу-тьфу. Дай ей Бог здоровья, змеюке. Привлекла комиссию по авторским правам. Было целое расследование с правозащитниками и иностранной прессой.

– Денег хочет? – догадался Владимир.