Бульвар Постышева

В двенадцатом доме, на первом этаже второго подъезда жил старичок. Не грузин, но еврей. Колоритный, нужно сказать, такой мужчина, внешне очень походивший на Сталина. Точнее, на его портреты, потому что Сталина самого мы не видели, а вот портреты — это сколько угодно: в любом автобусе в то время его профиль висел в кабине водителя. Так вот, этот мужичок всегда (всегда!) ходил в кожаном плаще, с трубкой в руках и мягкой подушечкой, которую он подкладывал под себя, когда садился на лавочку. На хрен она ему была нужна, никто не знал, но он всегда выходил гулять с ней и сидел только на ней. Выйдет, положит свою подушечку на лавочку, вальяжно сядет на неё, достанет свою трубку и начнет забивать табак. С табаком в то время была проблема, поэтому он покупал корейские сигареты «Птичка», потрошил их в кисет и этим табаком забивал трубку. Сигареты были так себе — дерьмо, но дешёвые и доступные — ему нравились. Кожаный плащ, усы, трубка, там все дела, сидит — курит, смотрит на жизнь. Рядом жена его — баба какая-то худая и дерганая, как кикимора. Но без неё его жизнь была бы сложней — она за него горой, хотя и не очень его жаловала. Еще у них была дочка. Говорят, она была медалистка в школе, потом поступила в Иняз, знала хорошо немецкий, но на почве учебы сошла с ума. Короче, кукушка у неё улетела, прости, Господи, и через некоторое время она стала выглядеть не лучше, чем её мать с отцом — старики. Ходила в каких-то обносках, что-то там пела иногда на улице и любила раздеться догола в своей комнате и встать у окна на радость местным ребятишкам. Сам я этого ни разу не видел, но много слышал об этом. Может, тоже мифы? Кто знает? Но то, что она была немного не в себе, — это точно. Так вот, Сталин сидит, курит, жена его чего-то мечется возле дома, дочка дуркует у окна и тоже курит сигареты «Птичка». И все со Сталиным здороваются. Вечерами, когда стемнеет, видно, что его дом завешан картинами. Он, оказывается, художник. На стене пустого места нет — всё его картины. От нечего делать я подарил ему как-то пачку табаку «Капитанский», который привез мне Вовунька из Ленинграда, где он успешно завалил экзамены в Нахимовское. Сталин был безмерно рад. Сказал, что курит его (этот табак) только по праздникам, и пригласил меня к себе в гости. Я был у него в гостях. Смотрел картины и обнаружил на стене два графика: проветривания помещения и размораживания холодильника. Всё-таки весёлый был человек, этот Сталин. Он хотел подарить мне небольшую картину, но я почему-то тогда отказался — сейчас жалею. Царствие ему небесное и дочери его. Не знаю, жива ли его жена, поэтому, на всякий случай, насчет неё промолчу.

Детская память запечатлела и до сих пор хранит и иные любопытные личности, такие как Слепой, Гоша одноногий, Контра.

Слепой жил в соседнем подъезде и был слепой в действительном смысле этого слова — у него не было глаз. Кроме того, он не носил очки, и его заросшие кожей глазницы поначалу шокировали, ночью пугали, если кто натыкался на слепого, но после все привыкли, не обращали внимания, как будто, так и надо. Слепой любил выпить и выпивал. А мы ломали голову вопросом, как он стал слепым, и что он там видит, когда выпьет. В том, что он что-то там внутри себя видел, сомнений не было: он с кем-то разговаривал, распоряжался, указывал, что делать, — это выдавало в нем когда-то человека зрячего. Но этой тайны мы не узнаем теперь никогда.

Гоша одноногий запомнился тем, что стучал своим протезом по асфальту, опираясь на трость, целыми дня проводил за игрой и беседой напротив своего подъезда, сидя за любимым зеленым столиком, который он охранял, как зеницу ока, гоняя нас свой тростью. Как-то этой тростью он врубил по голени одному местному парню ни за что ни про что. Точнее, ему показалось, что этот парень стоял в грязных ботинках на любимом столе для политических бесед и интеллектуальных игр. На самом деле, этот бедняга оказался ближе всех к Гоше, вот Гоша и ударил его по ноге со всей силы тростью от досады. Парень рухнул от боли и чуть дар речи не потерял. Негодованию не было границ, и рёву тоже. А Гоша в ответ спокойно говорит:

— Нехер по столам лазить!

А потом Гоша первый раз в жизни поехал на подледный лов на Байкал. В «ПАЗике», рыбаки нажрались. Гоша, естественно, тоже — он очень любил выпить. А когда лед провалился под автобусом, все успели вылезти через форточки, а Гоша со своим протезом застрял. Его выловили позже, подняв вместе с автобусом. Вот так первая рыбалка для него и закончилась. Грех сказать, но мы смеялись, представляя, как Гоша не может вылезти из окна, прости ещё раз меня, Господи.

Контра любил орать на весь Бульвар:

— Контры! Гниды! Жабы! — и добавлял каскад смачных выражений, которые я, из этических соображений, привести здесь не могу, хотя и не ханжа вовсе, и иной раз могу сматериться. Но то, как матерился Контра, мне не передать. Этим он и запомнился навеки — здоровый, как грузчик, кем он, собственно, и был. Говорят, таскал на себе рояли со смачным матом вперемешку с обязательным криком: «Контры!» И всегда пьяный.