Бульвар Постышева

Вначале, он «одел» Покуля в солдатский зеленый бушлат без воротника, в старую цигейковую ушанку, запихал ему за пояс две немецкие гранаты и дал ППШ с запасным диском-магазином и отправил его по зимней дороге выполнять особо важное задание. Майор Фесик сказал: «Приказано выжить! Любой ценой!» Покуль понял приказ. На обратном пути, когда он уже добыл капсулу с микрофильмом бизнес плана, и возвращался обратно к своим, советская авиация разбомбила эшелон с беженцами. Немецкие дети, в количестве сорока восьми человек, встретились ему в лесном массиве недалеко от перехода к Нашим, у минного поля (между скалой и болотом), за которым были позиции своих. Отправляя по одному малышу вперед, старший сержант Покуль прошел-таки минное поле и вывел ещё троих ребят (две девочки и один мальчик) с собой. Правда, мальчика сильно посекло осколками, поэтому девочки несли его на самодельных носилках из веток орешника. А Покуль нес секретную капсулу производства «Privat films» и свой ППШ с двумя гранатами и запасным диском-магазином. Ему ни в коем случае нельзя было силы терять. Когда добрались до части, детей увели в НКВД, где их били. Фильм забрали и проявили, вечером просмотрели и вручили Покулю грамоту ВЦСПС (которых было много на полу в штабном блиндаже возле кухни) «За активность!». Обещали подготовить наградные документы. Но замполит, майор Фесик забухал, документы ушли куда-то не по назначению, и медаль он получил только в семидесятитрехлетнем возрасте, из рук военного комиссара Центрального района города «Н-ска», на закрытом совещании представителей малого бизнеса и комбинированных структур. Как оказалась там его медаль — темное дело. Но он её получил. Значит — герой!

Эта история Андрею не очень понравилась.

Пришлось писать другую.

Ближе к седьмому ноября, совмещая праздник и пиво, он сделал его командиром женского особого учебного батальона, который героически защищал Эрмитаж в октябре семнадцатого года. Покуль сыграл важную второстепенную роль в незаметном исчезновении Керенского и Юсупович (Кто это? Понятья не имею) из верхних залов Зимнего дворца. После, уже на окраине Стамбула, ему устно присвоили звание прапорщика и вручили поцарапанный Георгиевский малый крест. Осев в Париже в начале двадцатых, он всем показывал этот крестик, и его без билета пускали в кабаки. А когда грянул гром, и из-за туч прилетели немецко-фашистские захватчики, Андрей ушел в ополчение и провел в ополчении несколько лет. Однажды он вывел группу голландских школьников через минное поле к границе, где их поджидала неожиданность — кто-то их предал! И там все погибли кроме него, двух девочек и одного посеченного мальчика. Его после этой войны наградили сиреневой подвязкой (признак породистости) и присвоили ещё одно звание. И он получил пожизненную пенсию. Коротал эту пенсию и жизнь до шестьдесят шестого года, потом перестал их коротать и уехал на Острова, где и занялся дайвингом. Они были в двадцатке лучших в своей возрастной категории. Покулю вручили блестящий диплом.

Эта история ему тоже не понравилась.

Пришлось напрягать мозги и садить его в танки, самолеты, подводные лодки. Он воевал за наших, за ихних, за всех и всегда. Он был много раз ранен, один раз погиб, дважды ловил триппер, вывихнул ногу, а ближе к Новому году, морщась от презрения к самому себе, перевел бабушку через дорогу. Про минные поля я уж умолчу — он гулял по ним, как по Бульвару, с сигареткой в краешке губы и баночкой «Джин тоника» в левой, немного раненой, руке. Тело его было покрыто мелкими шрамами — это очень нравилось женщинам, которых у него к тому времени было уже немножко много. (Каждой из них он посвящал один и тот же стих:

«Не начинай опять напрасно, бестолково
Мычать — кому какое дело?
Ведь ты роди

лась не коровой,И у тебя такое тело!»)

Бабам это нравилось.

Но ничего ему не нравилось. Привередливый конь!

И тогда Архип оставил его на потом, до времени засекретив с надежной легендой.

Покуль согласился на это, перешел в режим ожидания и устроился на работу.

Архип, от нечего делать и отсутствия материальной базы, засел за годовые отчеты надежных, проверенных фирм и предпринимателей, и проваландался с эти практически до конца февраля. Потом, получив деньги, побухал немного, вспомнил, что давно ничего не писал и стал тренироваться на мелких рассказах, пополняя свои старые записи, и кое-что нацарапал для книги.

Коля Крюков