Бульвар рядом с улицей Гоголя

— Письма Пушкина Гончаровой, — ответил Артем, и Степа с нескрываемым удивлением посмотрел на капитана, видимо, не ожидал обнаружить в нем такие познания.

— Поэтичная особа.

Артем услышал в стороне подозрительный шорох. Посветил фонарем телефона в ту сторону. Тут же от страха сердце ухнуло, а руки задрожали. Почти бесшумно, по-волчьи, без лая к ним несся огромный алабай. «Собака!» — крикнул Обухов. Майор сорвался с места так, что позавидовал бы любой спринтер. Артем побежал за ним. Пес разразился лаем, сообразив, что незаметно подкрасться не получилось. Обухов бежал, как никогда еще не бегал, но отчетливо понимал, что до забора не успевает. Они добежали до сарая, где стояли гробы с крестами. Степа ногой откинул крышку одного из гробов, залез внутрь и натянул крышку обратно. Артем поступил так же, накрывшись крышкой в последний момент, перед оскаленной мордой пса.

«Арни, ко мне», — крикнула Чернова, выйдя на крыльцо.

Артем лежал в гробу и боялся пошевелиться. Степа тоже не издавал ни звука.

— Тём, а Тём, — позвал Степа, — ты там как?

— Кажется, я в штаны наложил.

— Ты не одинок.

— Ушел пес?

— Вроде ушел. Может, домой завела?

— Полежим еще немного, а то мало ли.

— А в гробу спокойно, да, Тём? — сказал Степа и нервно засмеялся, как бывает, когда избежишь опасности.

В гробу было душно. Как только исчезла опасность быть съеденным, под кожей мурашками поползли эзотерические страхи. Только сейчас Обухов отчетливо понял, что лежит в гробу.

— Тём, ты в бога веришь? — спросил Степа из соседнего гроба.

— Нет, а ты?

— А представь, что, когда умираешь, лежишь вот так в гробу, только под землей, все понимаешь, мыслишь, а сделать ничего не можешь и просто лежишь. Целую вечность. Наедине с самим собой, — сказал Степа вместо ответа.

— Тогда нужно прожить жизнь так, чтобы стать очень интересной личностью для самого себя, иначе вечность наедине с самим собой не пережить.

— Как думаешь, Тём, почему в деревне все немного не в себе? Заметил? С ними со всеми что-то не так.

— Да с нами со всеми что-то не так, Стёп.

— Что с начальством не поделил, Тём, за что сослали? Обухов рассказал историю про дождь с утра и депутата Богомолова. Усаченко помолчал немного и сказал:

— А ты себе на уме, капитан. А если бы зарезал? Чем думал?

— Не знаю, Стёп. У меня бывает так. С детства еще, как накатит, вообще себя контролировать перестаю.

Майор ничего не ответил. Снаружи было тихо, но Степа с Артемом пока не решались выбраться наружу. Обухов вспомнил слова отца: «Ты хоть иногда промолчать можешь? А не бросаться сразу с кулаками?» Артем в деталях увидел ту сцену на кухне. Вот четырнадцатилетний Артем Обухов стоит перед отцом и старается не смотреть в глаза. Обухов-старший сидит на стуле, пьет чай и легонько толкает сына в плечо: «Слышишь меня?» — «Слышу, а что, я неправду сказал?» — бубнит Артем. Отец думает секунд десять: «Не в правде дело. Он — учитель, взрослый человек, а ты — пацан и ученик, должен слушаться. Думаешь, у тебя теперь по физике будут нормальные оценки?» — «Плевать мне на физику, от Коленвала перегаром несло», — Артем смотрит на отца, теперь тот отводит глаза. «От кого?» — спрашивает Обухов-старший. «От Николая Ивановича, от него постоянно перегаром пахнет, я и сказал, чтобы сначала протрезвел, потом уже из себя грозного учителя строил», — Артем даже сейчас от негодования сжимает кулаки. «Коленвал, смешно. Сын, я не говорю, что ты не прав, я говорю, что иногда нужно промолчать в своих же интересах. Вот ты чего добился? Думаешь, он после твоих слов пить перестанет? Возьмет такой и перестанет, потому что ему, видите ли, Артем Обухов — ученик девятого класса — так сказал. Ничего не изменится, ни для него, ни для кого вообще, кроме тебя. И что? Правильно ты поступил?» — «Правильно!» — Артему кажется, что он сейчас взорвется от негодования. «Ладно, а с кулаками на учителя бросаться, пусть даже от него перегаром пахнет, тоже по-твоему правильно?» — «Он мне подзатыльник дал!» — кричит Артем, вытирая предательские слезы, так некстати побежавшие по щекам. Отец молчит. Смотрит на сына. Выбивает пальцами по столу замысловатый ритм. «Иди к себе, герой, никакого компьютера». Артем что есть сил хлопает дверью. Слышит, как мать идет на кухню и говорит отцу: «Саш, ты сходи в школу, поговори с Коленвалом этим, бутылку ему что ли поставь, выгонят же Артема из школы или загнобят совсем». — «Поговорю», — отвечает отец.