Бульварное чтиво

От подстриженной бородки сантехника веяло библейской святостью, и сомневаться в правдивости его слов не приходилось. Серафима за рукав потянула слесаря в гостиную. Ей хотелось как можно быстрее вынести сор из избы.

— Помогите ради бога! — взмолилась она. — Вы можете расчленить труп и выкинуть на помойку? Сейчас все так делают.

Прислушиваясь к разговору и озираясь, за ними волочился напарник сантехника. Пожилой слесарь встал посреди комнаты и с интересом стал рассматривать картину.

— Куда вы смотрите? Вы меня слышите или нет?

Серафима нервничала. Еще немного, и бронзовая Гестия снова бы оказалась в ее руках.

«Ситуация сложная в психологическом аспекте: покойника не воскресишь, да я и не Иисус Христос. Но стоит ли гробить жизнь молодой женщине? Что тут произошло, одному богу известно, вот пусть он и решает — как быть?!» — мужчина мельком глянул на хозяйку квартиры и снова перевел взгляд на картину.

— Скажите, а откуда у вас это?

— Муж у какой-то старухи купил. Я подарю вам ее, если поможете от трупа избавиться.

— Хорошо, хорошо! Не волнуйтесь, — он потрогал багет. — Как стемнеет, мы подъедем — лишние свидетели ни к чему. Картина плюс тысяча «зеленых». Устраивает?

Мужчина сказал это так, будто вынос мертвецов входил в прямые обязанности слесарей-сантехников. Серафима кивнула.

— Когда увезем, обратитесь в милицию, дескать, супруг пропал. Не пришел, мол, домой — и все. Пусть ищут. Я картиночку, с вашего позволения, сейчас заберу, чтобы потом с ней не таскаться. А деньги вы нам вечером отдадите, вместе с телом.

Город спал, кутаясь в ноябрьский сумрак. Свет луны выхватил две сгорбленные фигуры, которые тащили огромный рулон. Салон микроавтобуса распахнул пасть, проглотил ковер, а затем и самих носильщиков. Автомобиль недовольно заурчал, пустил клубы дыма. Воровато, с выключенными фарами, он выехал со двора.

— Ты, Андрюша, забудь все. Время нынче такое, чуть что и — ауфидурзейн, дорогие товарищи! — Максаков вырулил на проспект. — Мы его в Неве утопим. От ковра освободим и утопим, а к ногам железяку примотаем, чтоб раньше срока не всплыл. За зиму его рыба так обглодает, что мать родная не узнает.

Шкаликов доверял учителю: тот был порядочным человеком и дурных советов не давал. Максаков вытащил из-за пазухи купюры.

— Вот, за труды твои тяжкие.

Шкаликов сунул деньги в карман.

— Николай Александрович, а с ковром что делать? — не скрывая заинтересованности, спросил он.

— Выбросим — и все дела! — Максаков сбавил газ.

— Можно, я его маме подарю?

— Боже мой, какая сердечность! Подари!

Шутит Максаков или ерничает, понять было трудно. Свернув на мост, педагог-сантехник бросил взгляд на бывшего ученика.

— Андрюша, у тебя не было серьезных травм головы?

После этого случая жизнь нисколько не изменилась. По вечерам в переулках стреляли, по телевизору кричали о достижениях демократии, а народ тащил неприподъемный крест действительности. Шкаликов ждал Максакова, пил чай и слушал радио. Бодрый голос диктора уверял, что в стране все идет по плану президента, очередной премьер-министр подал в отставку, а на Кавказе с новой силой вспыхнуло противостояние боевиков и правительствен-ных войск. Радио сменило тему: «Новости культуры. На днях гражданином, пожелавшим остаться неизвестным, Государственному Эрмитажу была подарена картина известного художника, принадлежавшего к школе фламандских мастеров. Щебечущие птицы, многоцветные букеты и только что пойманная дичь украшают натюрморт…» — Шкаликов поставил стакан на верстак. Перед его глазами всплыла картина из квартиры, где убили мужика. Хлопнула дверь биндюги.

— Чаевничаешь? — Максаков повесил на гвоздь фуражку. — Все, Андрюша, на пенсию ухожу. Займусь частными уроками для поддержания штанов.

— Я тоже решил переквалифицироваться. Сколько можно чужое говно разгребать? У меня образование, в конце концов.

На этом пути-дорожки ученика и педагога разошлись. Судьба больше не сводила их, да это было и ни к чему.

III

У самого горизонта, в тени плешивых перелесков прикорнуло село Темяшево. Если бы не телеграфные столбы и тощие телевизионные антенны на крышах, то случайно попавший сюда человек подумал бы, что его забросило в позапрошлый век. Настолько все выглядело убого. Темяшево получило свое название от фамилии помещика и прославилось на всю округу лихими людьми.

Началось все с того, что предприимчивый барин ушел с военной службы и построил сахарный завод. На зависть скептически настроенных соседей-помещиков дела пошли так хорошо, что надобность в сельском хозяйстве отпала. Со временем село поменяло свой статус на рабочий поселок.