Циклов, добыча-отдых, на тот раз было не много не мало, а восемь. Четыре часа ушло на одно месторождение. Четыре! Воистину, чем глубже в лес — тем толще волки. А что будет дальше?! Даже думать страшно. Кстати за те камушки, что я з\добыл, мне пришли мои заслуженные двадцать восемь медных, невесть что конечно, но копейка рубль бережет, золотой в моем случае.
Я пару раз отправлял кирку на переработку, разработал шестнадцать месторождений, поднял характеристики. Все бы хорошо, я уверенно шел к намеченной цели, но…
Обзор заполонили огромные разноцветные буквы не предвещающие ничего хорошего.
Вот <междометие>. Я довольно редко матерюсь, если не сказать практически никогда, но в такой ситуации даже я не сдержался. Почему? Фраза «реальное тело перегружено» не может обозначать ровно ничего хорошего. Точнее это может означать лишь ошибку, жертвой которой я стал. И гнома как назло рядом нет, так бы хоть спросил. ОСтается одно — лечь поудобнее, съесть последний изумруд чтоб не потерять местоположение практически добытой жилы.
Ждать было скучно, я размышлял о том, что меня может ждать. Возможно ли то, что меня освободят раньше времени? Или хотя бы снизят срок? Однозначно нет! Тогда что? Какие-то неполадки? — в подобных размышлениях я провел оставшиеся девять минут.
Вначале ничего не происходило, но потом мне ужасно захотелось спать такое чувство что не спал неделю, а то и больше. Последними мыслями было, то что из-за сна мне придется на 20–30 % времени больше здесь провести. Могу не успеть спасти сестренку.
Интерлюдия № 2
— Спокойно объясните проблему. — Приятный мужской голос принадлежал мужчине лет тридцати пяти, темноволосому, по совместительству начальнику нейротюрьмы, в которой находится Кирилл.
— Какой-то заключенный выбрал очень слоную расу, один из плюсов которой, то что она не требует сна. — начал свой рассказ заведующий технической частью Тюрьмы Х.
— Так в чем проблема?
— Раса не была рассчитана на длительное погружение. У бедняги из-за длительного отсутствия этого самого сна часть мозгов уже отшибло, другую часть спасла система контроля, но ситуация продолжает ухудшаться. Я принял на себя ответственность и усыпил его, но так не может продолжаться вечно. — Было видно, что довольно молодой человек сильно волнуется.
— Насколько все плохо? — несобранный в начале разговора мужчина вмиг стал серьезным.
— Все очень плохо. Более десяти процентов мозга повреждены.
— Что будет если об этом узнает кто-нибудь кроме нас?
— Думаю мы сможем прочувствовать жизнь тюрем изнутри, — мужчина поправил свои очки, — лет двадцать будем чувствовать.
— Есть возможность все исправить?
— Думаю да, память конечно мы восстановить не сможем, но там ее вроде бы немного пострадало, а вот нейроны головного мозга — вполне.
— Что требуется?
— Деньги и разрешение от Альфы. Тот раствор, что требуется довольно дорогой и не разрешается использоваться никак кроме медицинских целей.
— Сумма?
— Более десяти тысяч реалов.
— Будет — начальник тюрьмы сглотнул слюну, не дорого ему это обойдется, благо связи есть, остались ещё со времен «до Альфы», как и деньги, грешил раньше взятками, — сделать все по высшему чтобы никто, ни он сам, ни остальные не заметили, придумайте что-нибудь чтоб впредь таких эксцессов не случалось.
— Будет выполнено. — ЗавТех быстрым шагом удалился.
Брюнет, оставшись в кабинете один, взял в руке, старый, потертый, но все ещё работающий телефон.
— Да, я, Семен Петрович, помните вы мне просьбу должны были? Время пришло.