Бумажная девушка

— Боюсь, это что-то серьезное. Ее надо срочно показать хорошему врачу. Если хочешь, могу кое-кого посоветовать.

— Кого же?

— Профессор Жан Батист Клузо, великолепный диагност, можно сказать, французский доктор Хаус. Он возглавляет кардиологическое отделение одной парижской больницы, а большую часть времени работает над созданием искусственного сердца, но если сослаться на меня, обязательно примет.

— Твой бывший любовник?

Аврора закатила глаза:

— Клузо меломан и часто приходит послушать меня, когда я играю в Париже. Он гений, хотя далеко не так хорош, как Хью Лори, сам увидишь.

Она включила свой смартфон и нашла в длинном списке контактов телефон врача. Уже садясь в машину, она бросила:

— Жди, сейчас перешлю номер.

Служащий захлопнул дверцу, и шикарный автомобиль направился к массивным воротам, преграждающим вход на территорию комплекса. Но, не проехав и пятидесяти метров, такси остановилось посреди аллеи. Аврора выскочила, подбежала и быстро поцеловала меня. Прежде чем снова исчезнуть, она надела на меня наушники и сунула в руки плеер.

У меня на губах остался вкус ее поцелуя, а в ушах звучали слова одной из самых красивых баллад Элвиса, которую я открыл Авроре, когда мы были влюблены настолько сильно, чтобы дарить друг другу песни.

Maybe I didn't treat you
Quite as good as I should have
Maybe I didn't love you
Quite as often as I could have

You were Always On My Mind

You were Always On My Mind[72]

28 Испытание

Читателя наряду с автором можно считать главным персонажем романа, без него ничего бы не произошло.

Эльза Триоле

Откуда в отеле такая роскошная библиотека?

Наверное, щедрого подарка эмира хватило не только на клинику. Больше всего поражал анахронизм в оформлении и бросающаяся в глаза элитарность помещения, словно это был читальный зал престижного английского университета, а не гостиничная библиотека. В украшенных изящными коринфскими колонками шкафах стояли тысячи томов в элегантных переплетах. При взгляде на тяжелые резные двери, мраморные бюсты и старинные деревянные панели на стенах возникало ощущение, что перенесся на несколько веков назад. Единственная уступка современности — компьютеры последней модели были спрятаны в шкафах из орехового дерева.

В юности я бы отдал все, лишь бы получить возможность работать в таком месте. У меня в комнате не было письменного стола, и уроки я делал, запершись в туалете: на колени клал служившую столом доску, а на голову надевал строительную каску, слегка заглушавшую крики соседей.

Библиотекарша в круглых очках, мохеровом свитере и шотландской юбке выглядела так, словно телепортировалась из прошлого. Просмотрев список необходимых мне книг, она призналась, что я ее первый читатель за день.

— Люди приезжают сюда отдыхать, им больше нравится лежать на пляже, чем читать сочинения Георга Вильгельма Фридриха Гегеля.

Слабо улыбнувшись, я принял из ее рук стопку книг и большую чашку горячего шоколада с мексиканскими специями.

Я устроился у большого окна рядом с небесным глобусом Коронелли[73] и, не откладывая дела в долгий ящик, взялся за книги.

* * *

Атмосфера как нельзя лучше способствовала работе. Тишину нарушал только шелест переворачиваемых страниц и мягкое шуршание ручки. На столе передо мной лежало несколько тщательно отобранных справочных изданий: «Что такое литература» Жана Поля Сартра, «Lector in fabula»[74] Умберто Эко и «Философский словарь» Вольтера. За два часа я исписал добрый десяток страниц. Я чувствовал себя в родной стихии: книги, тишина и покой, как будто я снова преподаю в школе литературу.

— Вау! Да здесь как в университете!

Мило ввалился в величественный зал, словно грязный пес в элегантную гостиную.

Кинув сумку на кресло, он заглянул мне через плечо.

— Ну, нашел что-нибудь?

— Я составил план действий, но нужна твоя помощь.

— Без проблем!

Я надел на ручку колпачок и заговорил:

— Надо распределить обязанности. Ты вернешься в Лос-Анджелес и попытаешься найти уцелевший экземпляр книги. Знаю, шансов мало, но, если его уничтожат, Билли точно умрет.

— А ты?

— Повезу ее в Париж к врачу, которого посоветовала Аврора. Надо приостановить развитие болезни. Но главное…

Я сложил раскиданные по столу листы бумаги, собираясь с мыслями.

— Что главное?

— Я должен написать третий том, чтобы Билли вернулась домой.

Мило нахмурился:

— Не понимаю, почему ты так уверен, что, написав книгу, отправишь ее обратно?

Я взял блокнот и постарался четко, в манере доктора Филипсона, изложить все, что передумал за последние два часа.

— Ты, я, Кароль — мы живем в реальном мире. Это настоящая жизнь, в ней мы совершаем различные поступки и сталкиваемся с себе подобными, то есть с людьми.

— Это понятно.

— Но есть еще и воображаемый мир — мир литературы и вымысла. Там до недавнего времени жила Билли.

Для большей убедительности я нарисовал табличку: