Бумажная девушка

— Возможно. Только это счетчик на воду. А электрический висит в прихожей… — издевательски сказала Билли.

Я с хладнокровной улыбкой выслушал замечание и направился было к выходу, но она схватила меня за руку и…

— Подожди!

Она сняла с головы полотенце, развязала пояс, и халат соскользнул на пол.

Я обнял ее, и наши тени переплелись на стенах комнаты.

* * *

Рим

Пьяцца Навона

19.20

Кароль слабым голосом рассказывала Мило о своем исковерканном детстве. Она поведала ему о долгих годах кошмара, когда отчим приходил к ней в постель. О годах, когда она потеряла все: улыбки, мечты, невинность и вкус к жизни. О ночах, когда ненасытное чудовище повторяло перед уходом: «Ты ведь не скажешь маме? Не скажешь?»

Как будто мама ничего не знала!

Потом Кароль рассказала о чувстве вины, о законе молчания, о том, как ей хотелось броситься под автобус, когда она возвращалась из школы. И об аборте, который она втайне от всех сделала в четырнадцать лет. После этого она чувствовала себя опустошенной, почти мертвой, в жизни не осталось ничего, кроме страданий.

Она рассказала о Томе, который помог ей уцепиться за жизнь, каждый день открывая врата в волшебный мир «Трилогии ангелов».

Наконец, она попыталась объяснить, почему до сих пор остерегается мужчин и не верит в жизнь, а иногда, хотя ей стало существенно лучше, на нее накатывают приступы отвращения…

Кароль замолчала, но не встала из-за стола.

Мило сдержал слово: пока она говорила, он ни разу не раскрыл рта.

Но один вопрос напрашивался сам собой.

— Когда это закончилось?

Кароль задумалась: отвечать или нет? Она оглянулась и обнаружила, что австралийцы давно ушли. Выпив глоток воды и надев свитер, который до этого лежал у нее на плечах, она ответила:

— Это другая история, и я не уверена, что имею право рассказывать ее.

— А кто… кто имеет право?

— Том.

* * *

Бретань

Плогоф — мыс Ра

Огонь постепенно затухал, озаряя комнату слабым дрожащим светом. Прижавшись друг к другу и укрывшись одним одеялом, мы страстно целовались, как переживающие первую любовь подростки.

Час спустя я пошевелил угли и подложил в камин полено.

Мы умирали от голода, но в шкафах и холодильнике было шаром покати. Правда, в буфете я обнаружил бутылку сидра со странной надписью «Made in Quebec».[89] Это оказался так называемый ледяной сидр, который делают из яблок, провисевших на дереве до первых морозов. Я откупорил бутылку, глядя в окно: на улице все еще свирепствовала буря, не видно было ни зги.

Завернувшись в одеяло, Билли встала с дивана и подошла ко мне с двумя керамическими чашками в руках.

— Я хочу кое о чем спросить, — начала она, целуя меня в шею.

Она сняла со спинки стула мою куртку и достала из кармана кошелек.

— Можно?

Я кивнул. Отогнув наполовину оторванную подкладку в отделении для банкнот, Билли достала металлическую гильзу и спросила, показывая ее:

— Кого ты убил?

* * *

Лос-Анджелес

Мак-Артур-Парк

29 апреля 1992 года

Мне семнадцать. Я сижу в школьной библиотеке и готовлюсь к экзаменам, как вдруг в зал вбегает девочка и кричит: «Их оправдали!» Все сразу понимают, что речь о деле Родни Кинга.

Годом ранее этого двадцатишестилетнего афроамериканца полиция остановила за превышение скорости. Пьяный водитель отказался выполнять приказы стражей порядка, и они избили его электрическими дубинками. Он отчаянно сопротивлялся, а те молотили, не видя, что с балкона их снимает режиссер-любитель. На следующий день кассета оказалась на телевидении. Кадры моментально разошлись по миру, все телеканалы бесконечно показывали их, заставляя людей испытывать чувства гнева, стыда и возмущения.

— Их оправдали!

Разговоры стихают, отовсюду несется страшная ругань. Возмущение и ненависть буквально наполняют читальный зал. В моем районе большинство населения черные. Я понимаю, что беда не за горами и лучше всего сейчас же вернуться домой. Известие о вердикте разносится со скоростью света. Воздух наэлектризован, все раздражены. Полиция, конечно, не впервые злоупотребила полномочиями, да и судебные процессы черные нечасто выигрывают, но тут была видеозапись, а это все меняет. Вся планета видела, как четверо распоясавшихся полицейских избивали несчастного. Более пятидесяти ударов дубинкой и десяток пинков ногами обрушились на закованного в наручники человека. Чудовищный оправдательный приговор стал последней каплей. Президентство Рейгана и Буша и так было настоящим ужасом для бедных слоев населения. У них не осталось сил терпеть. Им надоели нищета и безработица. Надоели наркотики и образовательная система, где нет ни намека на равенство.