Бумажная клетка

– Вы так ни разу и не поцеловались? – удивлялась Марина их возвышенным платоническим отношениям.

– Мне кажется, он меня боится, – говорила Пульхерия.

– Боится?

– Он боится, что если потерпит фиаско в постели, то потеряет меня навсегда. Такое бывает с людьми, у которых низкая самооценка.

– Тебе надо силой затащить его к себе в койку, – посоветовала подруга.

– Зачем? Меня вполне устраивают наши отношения.

– Неужели тебе не любопытно, какой он в постели?

– Мариша, у меня было столько мужиков, я давно уже убедилась, что, кроме возвратно-поступательных движений, они ничего женщинам предложить не могут.

– А вращательные?

– Ну, на это способны только самые развращенные из них. Мне такие почти не встречались. Биологическое предназначение мужика – осеменение женщины. Дальше этого их фантазии обычно не распространяются. Охмурить, получить и отвалить – вот их программа-максимум. Осчастливить женщину во время акта любви – это слишком сложно. Большинство из них применяют закон компенсаций: благодарный самец дарит своей подруге в знак своей несостоятельности в постели дорогой подарок. Причем чем более он несостоятелен, тем более дорогие подарки дарит.

– Думаешь, Герман такой, как все?

– Чудес не бывает, Мариша!

Пульхерия понимала, что Герман, ограничивая свои сексуальные притязания лишь скромным чмоканьем руки, мечтает о большем, но боится перешагнуть черту, отделяющую их от сексуальной близости. Иногда их тела как бы невзначай ненадолго соприкасались, и тогда его словно пронзал электрический ток. Еще ни одна женщина не вызывала у него таких чувств, как Пуля. Рядом с ней он был пьян без вина и готов взлететь над землей без крыльев.

Пульхерия решила помочь Герману. Надо было пригласить его к себе, напоить и соблазнить. Это было что-то новое для нее. Обычно в качестве жертвы выступала она, поэтому ей стало интересно, справится ли она с этой ролью. После того как прощальные слова были сказаны и дежурный поцелуй отпечатан на ее пухлой ручке, Пульхерия удержала руку Германа. Легонько сжав пальцы и проникновенно глядя ему в глаза, с едва уловимой улыбкой сказала:

– Мне нужна твоя помощь. Сегодня утром под диван закатилось мое любимое кольцо. Помоги его достать. Негоже царской дочери на коленках по полу ползать.

Герман, словно сомнамбула, прошел за ней в квартиру. Пульхерия, войдя в комнату, тут же грохнулась на колени перед диваном, предоставив своему ухажеру беспрепятственно любоваться самой соблазнительной частью женского тела. Просунув руку под диван, она похлопала по полу, пытаясь нащупать кольцо, и огорченно сказала:

– Вот видишь, ничего не получается. А кольцо где-то там… Мое любимое.

– Я тебе десять колец куплю, самых лучших, – пообещал Герман и грохнулся на колени рядом.

– Мне не надо десять. Это память о любимой бабушке.

Герман стал шарить рукой под диваном. Продолжая стоять на коленях, Пульхерия дотянулась до журнального столика и взяла еще с утра предусмотрительно оставленную бутылку коньяка и два бокала.

– Давай для успеха нашего мероприятия коньячка хряпнем, – предложила она и, не дожидаясь ответа, налила половину бокала себе и целый – Герману.

Залпом выпив свой коньяк, протянула напиток гостю. Герман пил янтарную жидкость даже не морщась, словно это была вода. Пульхерия тут же налила ему еще.

– За встречу, – предложила она тост и добавила: – До дна.

Герман молча выпил и с мрачной решимостью вновь протянул бокал.

– Ты пей, не стесняйся, – пролепетала Пуля заплетающимся языком, – у меня еще две бутылки есть. Должно хватить. – На что их должно хватить, она уточнять не стала.

Неожиданно в дверь позвонили.

– Телохранители волнуются, – совершенно трезвым голосом сказал Герман, попытался подняться с пола, но не смог.

– Сиди, я сама открою.

Пуля, кряхтя, поднялась с колен и пошла в прихожую. Перед глазами у нее все плыло: утром она позавтракала только чашкой кофе. Выпитый натощак коньяк в первую очередь вывел из строя вестибулярный аппарат. Голова оставалась все еще ясной.

– Пульхерия Афанасьевна, Герман Александрович скоро? А то Александр Николаевич звонит, говорит, что ему машина нужна, – дружелюбно пробасил один из великанов.

– Нет, не скоро! – ответила Пульхерия заплетающимся языком. – Я его пытаюсь соблазнить.

– Ну наконец-то! – радостно воскликнул другой великан. – А то мы опасаться начали, что это никогда уже не произойдет.

– Вы на коньяк сильно не налегайте, – деликатно посоветовал первый здоровяк, – Герман Александрович у нас мало пьющий. Эффект может получиться обратный.

– В случае чего, звоните, мы тут будем, неподалеку, – добавил второй, потянул первого за рукав, и телохранители скрылись в кабине лифта.

Вернувшись в комнату, Пульхерия увидела, что Герман, продолжая сидеть на полу, приложился к бутылке, словно горнист к горну. Коньяка оставалось всего на полпальца. Пуля опустилась рядом, взяла бутылку и отставила в сторону.

– Думаю, что этого вполне достаточно, – мягко сказала она.

– Достаточно для чего?

– Ты сам знаешь, для чего, – прошептала она ему на ухо.