Бумажная луна

Вскинув на плечо кирку, Таунсенд взвесил на ладони кисет с золотом. Глаза его потемнели, когда он взглянул на напарника. Стоял такой холод, что изо рта шел пар, а Маллони весь истекал потом. Он был болен, еле поднимал кирку и все-таки продолжал тщетно долбить по камню.

— Я не могу вернуться таким же нищим, каким пришел, — упрямо пробормотал Маллони, шатаясь от слабости.

— Твоей жене будет лучше, если она увидит тебя живым и нищим, чем мертвым и богатым, — осторожно заметил Таунсенд.

Он не много знал о семье Маллони и о его прошлом, но о многом догадывался и не был уверен в том, что новоявленная миссис Маллони ему понравится.

— Нет, я не могу так с ней поступить. Мне надо добыть золото, я обещал!

Таунсенд терпеливо ждал, пока Питер выместит на неумолимом камне очередной приступ ярости. Когда он все-таки повалился на колени и не смог подняться, Таунсенд вырвал кирку из его рук:

— Идем! Я отведу тебя обратно в город, пока мы оба здесь не погибли.

Маллони так исхудал, что превратился практически в скелет, и все же, когда Таунсенд попытался его поднять, у него хватило сил оттолкнуть его и снова схватиться за кирку. Таунсенд только успел увернуться, когда Питер со всего размаху метнул свое орудие в скалу.

— Будь проклят такой Бог, который кормит воров и морит голодом честных людей! — крикнул он в холодный горный воздух.

Кирка вонзилась в грязевой карман, да так и осталась высоко в скале, за пределами досягаемости.

Таунсенд был не совсем согласен с проклятием друга. Он бы не стал формулировать именно так и все же терпеливо помог Питеру подняться, когда тот снова упал. Им предстоял долгий путь вниз, а эти тучи были очень похожи на снежные.

Дженис не спалось. Она лежала в постели, глядя на лунный свет, который проникал в спальню сквозь неплотно задернутые занавески. После захода солнца подул резкий холодный ветер, и в дом через многочисленные щели и трещины ворвались сквозняки. Вот когда она впервые подумала об отступлении. Питер должен был уже вернуться. Она не могла рисковать здоровьем Бетси, оставаясь в горах на зиму. К тому же ее очень тревожило появление Стивена. Надо было переезжать куда-то в более безопасное место.

Словно во сне, она вдруг услышала топот лошадиных копыт. Она желала услышать их и услышала — призрачные, мучительные звуки, от которых на душе делалось еще горше. Она так сильно мечтала, чтобы Питер вернулся, что теперь грезила наяву. Крепко вцепившись пальцами в тяжелое ватное одеяло, Дженис пыталась прогнать слуховые галлюцинации.

Но они не исчезали, наоборот, топот становился все отчетливее, все ближе. Вот уже у самой двери.

Внезапно испугавшись, Дженис вскочила с постели и схватила дробовик, который теперь все время держала под рукой. Она давно научилась стрелять. Но у Дженис не было достаточно патронов, чтобы потренироваться в стрельбе по мишеням. Она не знала, сможет ли попасть в цель, но готова попробовать.

Дженис пробежала босиком по холодному полу к двери. Сквозняки пронизывали ее тело, а страх льдом сковывал каждое движение. Она не знала, кто там, но с хорошими намерениями по ночам не ходят. Дженис навела ружье на входную дверь.

Мужской голос грубо выругался. На крыльце послышался глухой стук, будто упало что-то тяжелое. Казалось, что это пьяный ломится в дверь.

Незнакомый голос мягко позвал через дверь:

— Я видел дым из трубы. Здесь есть кто-нибудь? Миссис Маллони, это вы? Помогите мне внести вашего мужа!

Дженис совсем заледенела от страха. Она даже не пыталась вникнуть в смысл слов этого человека. Наконец, стряхнув немое оцепенение, она подошла к окну и выглянула во двор.

Человек, такой же крупный, как и ее муж, стоял на крыльце, пытаясь удержать на ногах мужчину, рука которого то и дело сползала с его плеча. Обе руки незнакомца были заняты неуклюжей тяжестью безжизненного тела, и он никак не мог справиться с дверью. Дженис только мельком взглянула на мужчину, которого он держал, и бросилась открывать дверь.

Незнакомец буквально ввалился в дом и потащил свою ношу в спальню, буркнув на ходу «спасибо».

Дженис поспешила завернуть спящую девочку в маленькое стеганое одеяло и переложила ее на пол. Незнакомец сбросил свой груз на теплую постель и наконец вздохнул:

— Ффу-х, тяжелый, гад! Простите, мэм. — Выпрямившись, он неловко стянул с головы шляпу: — Я Шерман Таунсенд, напарник вашего мужа. Несколько дней назад у него началась горячка, но я не мог заставить его спуститься сюда, пока он не потерял сознание.

Дженис провела рукой по лбу Питера, почувствовав жар и услышав затрудненное, хриплое дыхание. Страх и тревога отступили — Питер был дома. Он здесь, он жив, она может до него дотронуться! Теперь она выдержит все, что угодно! Она тихо всхлипывала, вытирая пот с его лба.

— Спасибо, мистер Таунсенд. Сейчас я разведу огонь. Может, если я обмою его теплой водой…

Когда она обернулась, он был уже у двери.

— Я сам все сделаю, мэм, заодно и согреюсь — продрог как собака!