Бумажная принцесса

Она тоже это слышит, и ее глаза начинают блестеть. Возможно, для Рида все кончено, но совершенно очевидно, что Эбби еще не смирилась с этим. Я невольно ей сочувствую.

Когда тяжелая ладонь Рида опускается на мое плечо, я чуть не подпрыгиваю от неожиданности. И от меня не ускользают полные злобы взгляды девочек из рекламы зубной пасты и уязвленное выражение лица Эбби. Если Рид Ройал и должен кого-то касаться, то точно не меня.

– Ты готова, Элла? – бурчит он.

– Э-э-э, да?

Пока Рид ведет меня в сторону пикапа Истона, я даже не спорю – разыгравшаяся перед этим сцена все еще вызывает у меня нервную дрожь. Но когда мы оказываемся рядом с машиной, я вырываюсь из его хватки.

– Где Истон?

– Повез домой близнецов.

– Ты только что использовал меня, чтобы отделаться от своей бывшей? – спрашиваю я, когда он открывает дверцу и заталкивает меня внутрь.

– Она не моя бывшая. – Парень захлопывает дверцу.

Пока Рид обходит пикап, я смотрю, как Валери, улыбаясь широченной улыбкой, машет мне рукой. Джордан стоит позади нее и сверлит меня сердитым взглядом. А у Эбби вид брошенного щенка.

– Пристегнись, – приказывает Рид и заводит двигатель.

Я делаю, как велено, но только потому что так безопасно, а не потому что он сказал.

– Где Дюран? – Я тоже машу Валери, и она показывает мне поднятые вверх большие пальцы. Надеюсь, Джордан этого не видит, иначе Валери может переехать из своей спальни в чулан в подвале. – И почему меня везешь ты?

– Я хотел поговорить с тобой. – Рид делает паузу. – Ты пытаешься поставить нашу семью в неловкое положение?

Изумленная его словами, я разворачиваюсь на сиденье, чтоб посмотреть на него, и стараюсь не обращать внимания на то, какими сексуальными выглядят его сильные руки, когда парень с досадой сжимает руль.

– Ты думаешь, я сама засунула себе в шкафчик мусор? – с негодованием спрашиваю я.

– Я не про этот детский розыгрыш, который устроила Джордан. Я имею в виду твою работу в пекарне.

– Во-первых, как ты об этом узнал, мистер Следопыт? И во-вторых, почему эта работа может поставить вас в неловкое положение?

– Во-первых, по утрам у меня тренировки. Я видел, как Дюран подвозил тебя, – огрызается Рид. – Во-вторых, это намек на то, что мы недостаточно заботимся о тебе. Во время ланча кто-то спросил, не купил ли Каллум эту пекарню, иначе почему там работает новый член семьи Ройал.

Я откидываюсь на спинку кресла и скрещиваю руки на груди.

– Ох, господи, мне так жаль, что во время ланча тебе пришлось отвечать на такие неприятные вопросы. Ты, наверное, чувствовал себя очень неловко. Это гораздо хуже, чем вылетающий из твоего шкафчика тампон, который попадает тебе в лицо.

Когда он ухмыляется, я теряю всякое самообладание. Меня переполняют досада и обида, накопившиеся за все это время. Я устала притворяться спокойной девочкой-паинькой. Встав на колени, я бью его прямо по макушке.

– Блин, – ругается он. – За что это, черт побери?

– За то, что ведешь себя как козел! – Я снова набрасываюсь на него, спрятав большой палец и выставив костяшки – в точности так, как учил меня один из бойфрендов моей мамы.

Рид с силой отталкивает меня обратно к пассажирской дверце.

– Сядь, черт тебя дери! Из-за тебя мы разобьемся!

– Не буду я садиться! – Я снова замахиваюсь на него. – Я устала от тебя, от твоих нападок, от твоих мерзких друзей!

– Может, если ты будешь со мной честна, я отзову псов. Что за игру ты ведешь? – Он со злобой смотрит на меня, удерживая на расстоянии одной рукой.

Я пытаюсь добраться до него, но ловлю лишь воздух.

– Хочешь знать, что за игру я веду? Я хочу окончить школу и поступить в колледж! Вот какая у меня игра!

– Почему ты приехала сюда? Я знаю, что ты взяла деньги от отца.

– Я не просила твоего папу привозить меня сюда!

– Но ты не очень-то сопротивлялась, – отрезает он. – Если сопротивлялась вообще.

Это обвинение уязвляет, наверное, отчасти потому, что это правда, но еще потому, что так нечестно.

– Да, я не сопротивлялась – потому что я не какая-нибудь идиотка. Твой отец предложил мне будущее, и я была бы полной дурой, если бы отказалась от такого предложения. Если из-за этого я кажусь кому-то охотницей за чужими деньгами, мне плевать. По крайне мере, я не из тех, кто заставляет других идти три километра пешком в темноте по незнакомой местности.

Я с удовлетворением наблюдаю, как в его глазах мелькает сожаление.

– Значит, ты признаешь, что тебе совершенно не стыдно, – выплевывает он.

– Да, мне не трудно признать, что мне ничуть не стыдно, – огрызаюсь я в ответ. – Стыд и принципы лишь для тех, кому не нужно волноваться о всяких мелочах, как, например, о том, сколько еды я могу купить себе на один доллар, или как мне оплачивать счета за мамино медицинское обслуживание, или смогу ли я купить немного травки, чтобы она хотя бы на час перестала чувствовать боль. Стыд – это роскошь.

Я в изнеможении откидываюсь назад. Я прекращаю попытки ударить его. Это все равно бесполезно. Он слишком сильный. Черт бы его побрал.