Бумажная принцесса

Эти жестокие слова тут же разгоняют прочь туман желания. Я резко отстраняюсь.

– Ты знаешь, как я умею? – Сейчас я настолько беззащитна, что моя ранимость, которую я старалась ему никогда не показывать, проступает на поверхность.

– Ты умеешь… – На мгновение он умолкает, сбитый с толку обидой в моем голосе, но что-то подбивает его продолжить, – Ты умеешь, потому что делала это тысячи раз.

– Ну да, точно. – Я смеюсь, но смех получается каким-то дребезжащим. – Тогда лучше привязать тебя покрепче, потому что я знаю такие трюки, о которых ты даже и не мечтал.

Резко дернув за пояс, я привязываю его к кольцу в полу. Крепко привязываю. Он наблюдает за мной, его глаза весело поблескивают. Я хочу ударить его, сделать ему больно по-настоящему. Но физическая боль для него ничто, поэтому единственное, что мне остается, это заставить его поверить в то, что я собираюсь разрушить его драгоценную семейку, раз и навсегда. Точно так же, как он разрушает меня, крупица за крупицей.

Я забираюсь на кресло и усаживаюсь верхом на Рида.

– Я знаю, ты хочешь меня. Я знаю, что ты умрешь за то, чтобы я снова опустилась перед тобой на колени. – Впиваясь ногтями ему в волосы, я дергаю его голову к себе, чтобы он мог видеть мои глаза. – Но скорее ад замерзнет, чем я снова это сделаю. Я не притронусь к тебе, даже если ты заплатишь мне. Я больше никогда не коснусь тебя, даже если ты будешь умолять. Даже если ты поклянешься, что любишь меня больше жизни, больше всего на свете. Да я лучше пересплю с твоим отцом, чем с тобой.

Я отталкиваю его и слезаю.

– А знаешь что? Наверное, сделаю это прямо сейчас. Помнится, Истон говорил, что ему нравятся молоденькие девушки.

Я неспешно направляюсь к двери с уверенностью, которой на самом деле не чувствую. Рид дергается в кресле, но мои незамысловатые узлы надежно удерживают его на месте.

– Вернись и развяжи меня, – рычит он.

– Не-а. Тебе придется справляться самому. – Я подхожу к двери и опускаю ладонь на ручку. Обернувшись, упираюсь рукой в бедро и язвительно говорю, – Если ты лучше Истона, то твой отец, судя по всему, должен быть просто неотразимым.

– Элла, вернись, черт тебя подери!

– Нет. – Улыбнувшись ему, я ухожу.

Рид продолжает выкрикивать мое имя. Звук становится все тише и тише, и вот его голос остается лишь воспоминанием.

Выйдя на палубу, я вижу, как Каллум снова заливает в себя алкоголь, а Истон спит в шезлонге по соседству.

– Элла, ты в порядке? – Каллум поспешно поднимается и подходит ко мне.

Я приглаживаю волосы и придаю лицу невозмутимое выражение.

– Я в порядке. А вообще… я тут размышляла о Стиве, и, знаете, мне хотелось бы узнать о нем больше, если вы не против.

Лицо Каллума озаряется.

– Конечно-конечно. Пойдем присядем.

Я закусываю губу и смотрю на свои ноги.

– А можно мы пойдем в более уединенное место?

– Разумеется. Как насчет моей каюты?

– Было бы здорово. – Я широко улыбаюсь.

Каллум в изумлении смотрит на меня.

– Боже, у Стива точно такая же улыбка. Пойдем. – Он обнимает меня рукой за плечи. – Мы со Стивом вместе выросли. Его дед был моряком, вместе с моим дедом они и основали компанию «Атлантик Авиэйшн». Детьми мы могли часами сидеть и слушать его рассказы. Думаю, тогда мы и решили поступить на военную службу.

Истон поднимает голову как раз в тот момент, когда Каллум ведет меня к своей каюте. Он переводит взгляд с меня на руку Каллума. Я мысленно готовлюсь услышать очередную грубость, которую в этот раз, бесспорно, заслужила. Но вместо этого Истон смотрит на меня так, словно я ударила его под дых – или солгала ему, что еще хуже.

Я около десяти минут слушаю, как Каллум безостановочно рассказывает о старине Стиве, а потом перебиваю его.

– Каллум, это все очень интересно, и я очень благодарна вам за то, что не отказались рассказать мне об отце, но… – Я на мгновение умолкаю. – Мне нужно задать вам один вопрос, он беспокоит меня с тех самых пор, как я переступила порог вашего дома.

– Конечно, Элла. Можешь спрашивать меня обо всем.

– Почему ваши сыновья так несчастны? – Я думаю о постоянно мрачном выражении лица Рида и сглатываю ком в горле. – Почему в них столько злости? Мы оба знаем, что я им не нравлюсь, и мне хочется знать почему.

Каллум проводит рукой по лицу.

– Просто дай им еще немного времени. Они привыкнут.

Я поднимаю ноги на кровать и поджимаю их под себя. В каюте только одно кресло, и раз кровать занята, Каллум садится в него. Это так странно – сидеть на матрасе и говорить с человеком, который заменяет мне отца, о моем вдруг обретенном, но уже умершем отце.

– Вы уже и раньше так говорили, но по-моему, этого не будет, – тихо отвечаю я. – И я не понимаю. Ну, в том смысле, неужели это из-за денег? Неужели их действительно настолько возмущает то, что вы даете мне деньги?

– Дело не в деньгах. Это… дерьмо… то есть, я хотел сказать, черт. – Каллум запинается. – Боже, мне нужно выпить. – Он усмехается. – Но готов поспорить, ты мне не позволишь.

– Не сейчас.

Я скрещиваю руки на груди. Каллуму не хочется, чтобы с ним церемонились? Пусть так и будет.

– Ты хочешь говорить начистоту, без всякого дерьма?

Я вынуждена улыбнуться.