Бумажные кости (СИ)

К празднику тележки готовили целый год: вся семья с упоением трудилась над украшениями, раскрашивала их и покрывала лаком. И если в последние годы в украшениях стало намечаться некоторое излишество (отдельные повозки едва могли сдвинуться с места под грузом резного дерева), то только из-за стремления показать, как истинные барбюны любят и уважают традиции Кетополиса. Ну, и самую малость – из-за серебряного кубка, приза в соревновании на лучшую праздничную тележку.

Использовать прошлогодние повозки – значит, покрыть семью несмываемым позором. Гарби на такое никогда бы не пошли – это Булланы могут лишь подправить резьбу, да заменить пару фигур и думать, что никто не заметит.

– С тележкой все хорошо, – безжизненно ответил Бартас. – Все готово к параду.

– Что-то я не слышу радости в голосе, - Золтах попытался подбодрить сына. – Готов поставить полукрону на то, что в этом году кубок будет наш! Люблены и Годси будут локти кусать от зависти…

– Да, папа, – вздохнул Бартас и, наконец, решился. – Пап, а ты уверен, что надо себя пристегивать?

– Мы уже обсудили этот вопрос, – буркнул Золтах. – И я не вижу смысла к нему возвращаться. Все! Лучше бы сказал, как там с вином? Созрела уже рыба?

Всеми силами он старался увести разговор в сторону. Образ неумолимо приближающейся мусорной кучи живо стоял перед глазами, и у Золтаха не было ни малейшего желания снова пережить подобное.

– Рыба созрела. Но ремни ведь слабые, а вдруг что порвется? Ты же можешь упасть…

Можешь упасть! Ха! Да без ремней его падение будет просто неизбежно, а так… Золтах специально ждал последнего дня перед Праздником, прежде чем сообщить сыновьям радостную новость. Чтобы они не успели подготовиться. Нет уж, в этом году победа останется за ним!

В дверь робко постучали.

– Ну, кто там еще? – с раздражением спросил Золтах.

В приоткрывшейся щели мелькнул длинный нос Халлека, младшего из сыновей. Парень явно не решался войти.

– Да входи давай, - махнул рукой Золтах.

Халлек прошмыгнул в комнату и остановился у порога, теребя в руках церемониальную шапочку. Смотрел он то под ноги, то на стены, опасаясь встречаться взглядом с Золтахом.

Натворил чего, и мать отправила отчитываться перед отцом и старшим братом? Но что он мог натворить, не малец уже – почти семнадцать. Хотя, говорят, на прошлой неделе его видели в компании Уллики Годси...

– Что случилось? – сказал Золтах, чувствуя, как в груди заворочалась склизкая змея дурного предчувствия. Они ведь даже не помолвлены…

– Паапа, – осторожно начал Халлек, и звук его голоса заставил Золтаха вздрогнуть. Когда начинают вот так тянуть слова – жди беды.

– НУ?!!

– Тележка, – выдохнул Халлек.

От сердца отлегло. Золтах широко улыбнулся.

– Что там с тележкой? – почти радостно сказал он. – Колесо отвалилось? Ну, замените!

Хеллек замотал головой.

– Ее украли, пап.

– О! – Золтах несколько секунд переваривал эту новость. Она была слишком абсурдной и нелепой, чтобы сразу уложиться в голове. – Как украли? Кто?

Хеллек дернул плечом.

– Я не знаю, пап. Матрос какой-то, с трубкой. Я увидел, как она заворачивала на Серебряную, побежал, но было уже поздно…

– Проклятье! – подал голос Бартас.

– А ты чем занимался?! – крикнул Золтах. – Кто должен был за ней следить?

Хеллек замялся, опустил взгляд.

– Ну мы… Разговаривали с Улликой. Про Праздник…

– Это Годси! – выдохнул Золтах, вскакивая со стула. – Завистники проклятущие! Специально подослали свою девку…

– Но, пап…

– Ничего, они у меня еще получат! – пылая праведным гневом, Золтах шагнул к двери. В этот момент его схватили за рукав.

– Полкроны, пап, - сказал Бартас, протягивая ладонь – Ты поставил полкроны.

Глава XXI. Фокси Лампиер среди мулов и обезьян

Скрежет ворот прогремел на половину порта. Металлический визг поднялся и застыл на самой высокой ноте, заглушив доносящуюся издалека ругань. Не успел он стихнуть, как на смену ему пришел свист пара и стук шатунов – если судить по звукам, во двор въехал по меньшей мере паровоз. Невидимый паровоз остановился, но еще долго пыхтел, словно кашалот, пытающийся отдышаться после глубокого погружения.

Спустя несколько минут раздались шаги, и в ангаре появилась знакомая жилистая фигура. Замерла в недоумении.

– Рыбий пузырь, есть тут кто?

Молчание было ответом.

– Ку-ку! – сказал Фокси. – Эй! Копченая разинька, куда делись эти остолопы?

– Господин Лампиер, это вы? – отозвался, наконец, Фласк.

Компаньоны вышли на свет. В первый момент, когда раздался скрежет, они запаниковали – особенно самоуверенный певец. Место было не самое приятное, да и нервы расшатались дальше некуда. Мало ли кто мог здесь появиться? Меньше всего певцу хотелось встречаться с таинственными «мучеными» – кто знает, может, они от опытов на китах перешли к опытам на людях? Фласк не собирался обзаводиться механическим глазом и парой гироскопов. Зачем ему гироскопы?

– А кого еще, жареная селедка, вы ждете? – удивился старый моряк. Он оглядел компаньонов, хмыкнул.

– Проклятые обезьяны! – сказал Фокси.