Бумажные призраки

Пока доктор Киви рассказывает мне об операции, Карл в противоположном углу приемной уже вовсю флиртует с Дейзи. Та улыбается и сверкает розовыми резиночками на брекетах. Ее длинная коса шоколадного цвета, кое-как обернутая вокруг головы, падает за спину.

Убери руку с ее плеча! С этих дурацких котят «хелло китти».

Я наконец поняла, в чем заключается неуловимое сходство Дейзи с моей сестрой. В их сиянии.

До меня долетают лишь обрывки отчета доктора Киви о проведенной операции и состоянии пса. В его бедре сидела пуля двадцать второго калибра, внутренние органы не повреждены, чипа нет. Лучше оставить его на ночь под медицинским наблюдением.

– Вы вообще слушаете? – раздраженно спрашивает доктор Киви. – Дейзи согласилась одну ночь подержать вашего пса здесь, бесплатно. Она за ним присмотрит. Ей все равно нужно добирать часы для поступления в Гарвард.

Я рассеянно киваю. Надо срочно выдернуть Карла из орбиты Дейзи. Видео перед моими глазами перематывается вперед: я вижу, что он сделает с этой шоколадной косой и железными прутьями, сковавшими ее зубки. А заодно – что он делал с золотыми сердечками, блестевшими в ушах Рейчел. Помню, мне снились кошмары о ее ушах.

– Карл. – Я поворачиваюсь к нему, повышаю голос: – Карл!

Он пожимает плечами и кланяется Дейзи.

– Хозяйка зовет.

На улице, оставшись с Карлом наедине, я не испытываю облегчения. Он вновь услужливо открывает заднюю дверь. Да что ж такое с этим задним сиденьем?!

Я захлопываю дверь.

– Садись вперед. Живо.

– Дейзи говорит, она не может приютить Барфли – у ее мамы аллергия на собак. И еще мама любит пинаться.

– Мы. Не. Берем. Собаку.

Дейзи теперь в своем желтеньком домике, в полной безопасности.

Я сажусь за руль, и в нос ударяет запах его пота – или подстреленной псины, или того и другого. Все хорошо, говорю я себе. После операции у меня осталось 3473,43 доллара (это с учетом щедрых чаевых, которые направо и налево раздавал Карл). Пересчитав наличные, я убедилась, что в общей сложности он украл у меня шестьдесят баксов. Значит, сейчас у него не больше тридцати. От этого становится немного легче.

Я утешаю себя тем, что из-за собаки и внеплановой ночевки мы отстанем от графика всего на несколько сотен миль. Если я брошу пса в клинике, есть вероятность, что Карл уйдет в себя, замкнется. Так что надо проводить время с пользой. Например – выяснить, где можно пораньше оставить арендованную машину. Купить немного собачьего корма, одноразовые простыни и покрывало для роскошного кожаного сиденья «Бьюика». Угостить Карла «Дримсиклом». Уговорить его постричься и немного закрасить седину. При необходимости можно даже побрить его налысо.

Карлу нет дела до моих душевных метаний. Он разворачивает напечатанный на принтере буклет, который, видимо, взял с заваленной бумагами стойки в ветеринарной клинике. Мне видно только паутину черных веток и чье-то имя – Матфей. Подозреваю, это мольба о помощи какого-нибудь садовника. Если стрижет деревья он так же плохо, как их рисует, то скоро явно останется без работы. Карл с головой погружается в чтение.

Я считаю до трех.

– Карл. Услышь меня. Ты ставишь слишком много новых условий. Хватит.

Он бросает на меня тяжелый взгляд.

– Наш священник всегда говорил «Услышьте», перед тем как зачитать цитату из Библии. Я воспринимал это как приказ.

Карл сует мне под нос открытый буклет.

«Помни!» – написано там.

«Матфей, 13.42».

Не имя, а номер главы и стиха из Библии про огненную печь. Он переворачивает буклет и указывает мне на нарисованную от руки карту с крошечным крестиком неподалеку от проселочной дороги.

Не там ли Карл похоронил Рейчел?

– Услышь меня, – говорит он. – Я ставлю новое условие. Мы едем сюда.

16

Карл делает вид, что фотографирует – подносит пальцы к глазам, нажимает воображаемую кнопку. Как та старуха у миссис Ти, что вязала воздух. Он стоит по колено в высокой траве, посреди поля, примерно в двухсах ярдах от меня. На горизонте бурлят черные тучи. По полю разбросано несколько прямоугольных построек, похожих на спичечные коробки, но больше среди этой травы и пустоты ничего нет. Ничего и никого.

Мы катались по проселочной дороге туда-сюда, пока не нашли нужное место. С виду самое обыкновенное заброшенное ранчо, каких сотни. С табличкой «Въезд запрещен» у поворота.

Карл утверждает, что приехал сюда как турист и любитель истории (а буклет на стойке он нашел совершенно случайно).

На месте религиозного лагеря в восьми милях от Уэйко, который ФБР спалило дотла вместе с восемьюдесятью жителями, включая детей, нет никаких дымящихся руин. И других любопытных тоже нет, кроме нас – пожилого мужчины, выделывающего пируэты посреди поля, и девушки, чьи волосы рвет во все стороны сильный ветер. Поле по-прежнему принадлежат секте «Ветвь Давидова», только билетик сюда не купишь.