Бумажные розы

Строгий тон, каким на протяжении целых двадцати лет говорила с ней и Дэниелом воспитательница, дался Эви без труда. Только сейчас все присутствующие мужчины обернулись на нее. Мальчики перестали драться, и даже малышка замолчала. Тайлер сделал было шаг ей навстречу, но Эви резко покачала головой:

— Я уведу их наверх. Все будет нормально. А ты возвращайся к своим делам.

В сумраке комнаты белый миткаль на Эви как будто светился. Подтолкнув детей к дверям, она вышла за ними, изящно подхватив свои юбки. Один из молодых людей тихо присвистнул, глядя ей вслед, но тут же получил по уху от своего отца. Свистеть в присутствии леди было неприлично.

Эви даже не заметила этого. В мужском внимании для нее не было ничего нового, к тому же сейчас вся ее забота была о четырех испуганных, промокших детях.

Хосе забавляло, что после него на лестнице остаются мокрые следы, и он поминутно оборачивался, чтобы полюбоваться ими. Мануэль молча тащил его вверх за руку. Из-за плеча Кармен испуганно выглядывала малышка; последней шла Эви.

Распахнув дверь в комнату Дэниела, она втолкнула туда двух мальчиков:

— Дэниел, покажи им, где они могут найти для себя сухую одежду. У тебя много рубашек. Пока этого хватит.

Дэниел пораженно уставился на нее и хотел было что-то возразить, но Эви уже скрылась за дверью. Кармен, державшую на руках младшую сестру, она отвела к себе:

— Мы с тобой почти одного роста, так что сделаем сейчас из тебя красавицу. Правда, я не знаю, как поступить с малышкой. Как ее зовут?

— Мария. У вас есть полотенца? Она вся промокла…

В комнате после вчерашнего царил совершеннейший беспорядок. Эви оставалось только надеяться, что Кармен не догадается о том, что здесь происходило ночью, хотя не догадаться было трудно. Простыня, закрывавшая матрас, съехала с постели наполовину и одним концом лежала на полу. Одеяло, которым оборачивался Тайлер, лежало, скомканное, на полу около ширмы. Другая простыня, правда, аккуратно сложенная, висела на спинке стула. Но вот одежда… Она валялась на полу по всей комнате. И пижама, и панталоны. Господи, и как она только не обратила на это внимания, когда покидала номер?

А все объяснялось очень просто: Эви еще не пришла в себя после бурной ночи, в глазах до сих пор стоял туман. Наскоро собрав свои вещи, она сняла несвежие полотенца с вешалки около умывальника — в этой гостинице не принято было менять их по утрам.

Кармен раздела маленькую Марию и принялась вытирать ее. Эви тем временем пыталась найти для них сухую одежду.

— Где ваша мама? — спросила она, роясь в одном из сундуков. — Надо ей сообщить…

— Она ушла к подруге, которая рожала вчера вечером. Сказала, что задерживаться не будет, но вода поднялась очень быстро, и мама, наверное, не успела.

Было видно, что Кармен очень расстроена, но она старалась говорить спокойно, чтобы не пугать младшую сестренку.

— Господи, представляю себе, как она за вас переживает! Только, боюсь, мы никак не сможем успокоить ее раньше, чем спадет вода. Здесь часто бывают такие наводнения?

— Нет, сеньора. Я слышала о большом потопе, который случился в пятьдесят пятом году, но меня тогда еще не было на свете. Вообще-то река иногда разливается после весенних дождей, но такого я не помню…

— Вот возьми платье. Мне оно мало, а тебе наверняка подойдет. Даже не знаю, зачем я его взяла с собой в Минерал-Спрингс. Ты можешь переодеться за ширмой, а я пока побуду с маленькой. Если для нее ничего не найдется, завернем в одеяло.

Тайлер пропадал весь день, поэтому Эви пришлось доставать еду самостоятельно. Ей удалось раздобыть у Джона сушеные яблоки, пикули и несколько банок с бобами. Этого вполне хватило на всех. Дэниел научил ребят играть в «виселицу», и Хосе с наслаждением «повесил» своего старшего брата. Марию завернули в одну из полотняных нижних рубашек Эви, и она заснула, а Кармен просто не могла оторваться от книг, которыми был набит доверху один из сундуков.

Дэниел, похоже, не мог оторвать взгляда от Кармен. Эви заметила, как он смотрел на девушку, и ей все стало ясно. Переодевшись, Кармен и верно превратилась в писаную красавицу. Свои роскошные черные волосы она подвязала лептой из гардероба Эви. У нее были овальное лицо с правильными чертами, черные брови и такие тяжелые длинные ресницы, что трудно было поверить в то, что они настоящие. К четырнадцати годам у нее уже обозначились и юная грудь, и женские бедра. Эви несложно было разгадать переживания Дэниела. И то, что Кармен пришлось по вкусу их собрание книг, говорило в ее пользу, так как Дэниел слыл известным книгочеем.

Эви рассчитывала устроить мальчикам постель в комнате Дэниела, а девочек уложить на полу у себя. Но у Дэниела к вечеру уже голова шла кругом от ребят, которые к тому же опять поссорились, и их требовалось немедленно развести по разным углам. Грустно вздохнув, Эви приказала Мануэлю перенести кресло в ее комнату, затем отправила его спать к Дэниелу, а Кармен и двух младших устроила у себя на постели.