Бумажный солдат

Разговор перешел на Ларри, Вику и иные, менее интересные для Терьяна предметы. Переваривая полученную информацию, Сергей про себя решил, что вечером обязательно поговорит со Ленкой. Но состоялся этот разговор только на устроенном Мусой банкете, где Сергей и Ленка сидели рядом. Когда все основные тосты уже были произнесены, когда зазвучала музыка, а за столом началось неконтролируемое веселье, Сергей вывел Ленку в коридор.

– Ничем ты меня не обидел, – ответила Ленка на прямо заданный вопрос. – А просто все это ни к чему. Я с самого начала знала, что не надо к тебе приходить. Вот мы завтра уедем в Москву, так ты уже через час забудешь, как меня зовут. А если когда-нибудь решишь осчастливить и позвонишь, то придешь ко мне от жены. И уйдешь от меня к жене. И звонить я тебе домой не смогу – не положено. Вот и буду сидеть в белом платьице под елочкой и ждать, когда ты про меня опять вспомнишь. Скажешь – нет?

– Это тебя Платон так выучил? – тихо спросил Сергей, понимая, что Ленка совершенно права и возразить ей нечего.

– Уже успели сообщить? – недобро спросила Ленка. – При чем здесь Платон? Он из всех из вас – самый приличный. А про Цейтлина тебе тоже рассказали? А про Тариева? Ты вообще знаешь, сколько вас у меня было? Сказать? И каждый учил одному и тому же. Так что урок этот я хорошо знаю. Только вот не хотелось бы его с тобой, Сереженька, еще раз проходить. Проводи меня, пожалуйста, обратно к столу.

– Погоди, – не отставал Сергей, настойчиво желая выяснить все до конца. – Так ты говоришь, что все дело во мне? Да? И не потому, что к Платону Вика приехала? Да?

Ленка вырвала руку, повертела ею у виска, крутанула юбкой и ушла в зал, не оборачиваясь.

Завершилось все тем, что Сергей жутко напился. Когда утром он пытался привести себя в сколько-нибудь приличное состояние, чтобы пойти на заключительное пленарное заседание и официальную церемонию закрытия школы, то не мог вспомнить ничего, кроме Федора Федоровича, танцующего с Ленкой. Манера танца не вызывала никаких сомнений в дальнейших устремлениях кавалера. А когда Сергей столкнулся внизу с Виктором, тот окинул его ироническим взглядом и процитировал:

– ...не дождались гроба мы, кончили поход...

Закат

Умер Брежнев.

Великая империя, сцементированная нищетой и ненавистью, раскинувшаяся на пол-Европы и еще на пол-Азии, создавшая свои форпосты на Севере и на Юге, на Востоке и на Западе, отгородившаяся от всего мира видимой и невидимой колючей проволокой, собранная когда-то по кусочкам Иваном Калитой, захватившая необъятное Сибирское ханство при Иване Грозном, ворвавшаяся в оцепеневшую от изумления Европу при Петре, Екатерине и Александре, снова разодранная в лохмотья в огне гражданской войны, поднявшаяся на крови, пролитой во имя грядущего царства справедливости новыми рабоче-крестьянскими полководцами, империя, более полувека грозившая всему миру бронированным кулаком, – эта великая страна, начавшая еще лет десять назад малозаметное движение под уклон, покатилась к пропасти, постепенно набирая скорость.

Наведение порядка и укрепление трудовой дисциплины, объявленные Андроповым первостепенными задачами – задачами, решение которых должно было остановить падение, – провалились с треском. Железный кулак, так хорошо знакомый старшему поколению, поднялся с прежним богатырским замахом, повисел в воздухе и ухнул в пустоту, не прихлопнув даже, а лишь прищемив тех немногих, кто был изловлен органами в магазинах, парикмахерских и банях. Запад, с недоверием отнесшийся к литературному гению нового вождя, но зато хорошо запомнивший его предыдущее место работы, ощетинился крылатыми ракетами. Рейган объявил о разворачивании программы "Звездных войн". Держава приняла вызов: колоссальные, невиданные средства, вырученные за нефть, газ, алюминий, никель, рекой потекли в прорву военно-промышленного комплекса. Монстр, почувствовавший новый прилив жизненных сил, зашевелился, заворочался, повел плечами и смахнул в Японское море попавшийся под горячую руку южнокорейский пассажирский самолет. Мир содрогнулся.

Со смертью Андропова потенциальная энергия, накопленная за короткое время его правления, по всем законам науки перешла в кинетическую. Расстановка сил в высшем эшелоне власти – ввиду очевидной непригодности и недолговечности нового генсека – приобрела характер глобальной стратегической проблемы и отодвинула на второй план судьбу страны. Движение вниз ускорилось многократно.

– Ну, и что теперь? – спросил Муса, когда появились первые слухи о смерти Черненко. – Чем они нас еще удивят?

– Если это правда, – пожал плечами Платон, – и утром объявят официально, послушай, кто будет председателем похоронной комиссии.

– Это еще почему? – поинтересовался Терьян.

– А потому, Сережка, – объяснил Платон, – что есть такая народная примета – кто хоронит, тот потом и командует.

– Справедливо, но не всегда верно, – вмешался Ларри, – товарища Сталина хоронил Лаврентий Павлович. Правда, в то время было что делить.

– Ничего, – сказал Платон, – на их век хватит.