Бумажный тигр

Совсем как люди, успел удивиться Лэйд. Даже обряжены по-людски, не в простенькие кукольные одежки вроде тех, что девочки шьют из обрезков ткани, а в настоящую людскую одежду, сшитую на зависть самой зоркой и кропотливой белошвейке — крохотные пиджачки, брючки и сюртучки. Некоторые даже щеголяли пестрыми жилетками, материалом для которых наверняка стало множество так и не найденных бедняжкой Эсси носовых платков. На головах — колпаки, шляпы и даже цилиндры. Лэйд готов был поклясться, что мельком заметил у некоторых жилетные цепочки, пуговицы и запонки.

Они явились не для того, чтоб поблагодарить хозяев за свежие сливки и вычистить в благодарность их ботинки. Об этом говорила не только ярость на их крохотных кукольных лицах, но и то, что они несли с собой. Почти каждый из брауни сжимал что-то в руках — открытую скрепку, обойный гвоздь, булавку, бутылочный осколок…

Возможно, они в конце концов простили бы миссис Гаррисон проклятые сливки, подумал Лэйд, ощущая, как его кожа под одеждой начинает безотчетно зудеть, будто ее уже пронзили в тысяче мест. Саливан застыл соляной статуей, будто увидел перед собой не сотни маленьких человечков, а исполинского формора[16]. Спасибо хоть, не пытался пустить в ход свою дубинку.

— Мы пришли с миром, маленький народ, — Лэйд выставил вперед пустые ладони, — Мы не хотим причинять вам зло. Да, между нами возникло недоразумение — нелепое и оттого еще более трагическое — но это не значит, что у нас есть повод воевать друг с другом!

Может, неделей раньше и помогло бы, подумал он отстраненно. До того, как старая леди, разочаровавшись в добродетельном подходе, взялась за стрихнин. Даже миролюбивые племена полли, столкнувшись с тем, что они считают вероломством, становятся охвачены яростью, точно голодные демоны. Маленький народец мог разбираться в том, как чистить медь или штопать белье, но едва ли он крепко наторел в дипломатических отношениях. В их представлении миссис Гаррисон выглядела не хозяйкой дома, пытающейся избавиться от нахлебников, а палачом, жестоко погубившим много невинных душ. И, судя по всему, они с Саливаном в их глазах ничем от нее не отличались, как не отличаются друг от друга все бледнолицые в глазах рассвирепевшего дикаря.

Может, еще не поздно, отчаянно подумал Лэйд, пытаясь не поворачиваться спиной к копошащимся теням, которых делалось все больше и больше. Может, еще не…

Брауни ринулись в атаку молча.

* * *

Не было ни боевых выкликов, ни сигналов, ни развевающихся флагов. Может, брауни и не были выдающимися воинами, но если они что-то и умели, так это существовать в тишине, не привлекая к себе внимания окружающих. А убивать в тишине едва ли сложнее, чем натирать тайком медь или штопать прорехи на скатертях.

Лэйд вдруг ощутил острый укол под ухом. На его правом плече копошилось что-то маленькое, размером с канарейку, что-то, что подскочило с тонким угрожающим выкриком к его глазу, стоило ему повернуть голову. Где-то совсем близко мелькнула сталь — острие изогнутой швейной иглы.

Страх потерять глаз заставил его рефлексы сработать мгновенно, схватив пальцами верещащее и судорожно бьющееся существо поперек тела. Оно вопило на неизвестном ему языке и брыкалось, но всей силы, заключенном в его маленьком теле, было недостаточно, чтоб одолеть крепко сжатые пальцы Лэйда. Он успел разглядеть крохотную рыжеватую бороду и франтоватую твидовую кепку, нахлобученную на самую макушку, столь маленькую, что не подошла бы даже его собственному мизинцу. Воспользовавшись его замешательством, брауни на миг обмяк в его руке, заставив его машинально ослабить хватку, а потом с торжествующим возгласом всадил швейную иглу под ноготь большого пальца.

Лэйд взвыл, но брауни едва ли успел насладиться плодами своей победы — от боли пальцы плотно сомкнулись на его теле, с тихим едва слышимым треском переломав его тонкие птичьи косточки. Только что торжествовавший лилипут с обагренной кровью пикой мгновенно превратился в безвольный лоскут, истекающий клюквенным соком. Наверно, что-то подобное случилось бы и с человеком, окажись он в объятьях исполинского многотонного удава…

Смерть собрата не заставила брауни остановиться даже на секунду. Сразу двое метнулись на Лэйда сверху, с каминной полки. Метили в лицо, но он успел дернуть головой, отчего один полетел, кувыркаясь вниз, а второй повис на его подбородке, цепко схватившись за бакенбарды. Крохотный осколок металла в его руке сверкнул несколько раз и Лэйд ощутил, как по его губе течет кровь. Зарычав сквозь зубы, он сорвал с лица дергающегося коротышку, не обращая внимания на вырванные волосы, и швырнул его в ближайшую стену, в которую тот врезался с тихим яичным хрустом.