Бумажный Тигр (III. Власть)

Может, у них было оружие, но не было ни выучки, чтоб грамотно его использовать, ни опыта. Кажется, не было ничего, кроме слепого страха. Пальба, которую они учинили, ничем не походила на выверенные слаженные залпы полицейских отрядом, это был хаотичный оглушительный грохот вроде того, что бывает, когда мальчишки озорства ради швырнут с крыши в водосточную трубу горсть булыжников.

При первых же выстрелах Лэйд ничком бросился вниз и, кажется, верно поступил. Сквозь треск проломленных деревянных панелей и негромкий звон разбитого стекла он явственно расслышал зловещий визг рикошетов и хруст легкой конторской мебели.

- Не стрелять! – резкий голос Коу он разобрал несмотря на то, что в каждом его ухе было по три фунта мокрой ваты, набитой вперемешку с дребезжащими медными колокольчиками, - Не стрелять, мать вашу! Довольно!

Пальба стихла. Не сразу, как положено по команде, а неуверенно, даже робко. Быть может, у этих кретинов попросту закончились патроны. А может… Лэйд ощутил ледяную прореху где-то в груди.

Может, они наконец увидели эффект их трудов.

Град пуль, выпущенных с ближней дистанции, не оставлял плоти ни малейшего шанса, в какую бы форму она ни была заключена. Серебряные нити, несомненно, были наделены великим талантом хирурга или даже зодчего, но при всем своем могуществе едва ли могли служить защитой от стали и свинца. А стали и свинца на их творение обрушилось за считанные секунды чертовски много.

Существо, созданное из богатейшей палитры человеческих тканей Синклера, умирало. Его грудь была разворочена выстрелами, конечности обвисли, оскаленная пасть источала потоки мутной слюны. Безвольно повисшая голова зияла дырами, внутри которых Лэйд с содроганием разглядел не порванные мозговые оболочки, а какое-то жуткое месиво из тонких ворочающихся хрящей.

Серебряные нити неуверенно дернулись и застыли, продолжая удерживать в воздухе свое мертвое дитя. Впервые за все время сделались недвижимыми. И Лэйд понял, что это значит.

- Прочь! – рявкнул он, - Все! Назад!

Существо, агонизирующее в серебристом коконе, лопнуло с негромким бульканьем. Словно кто-то в сердцах швырнул оземь бумажный пакет, набитый купленными на рынке моллюсками. Не поддерживаемые больше в едином целом, его не единожды разрезанные и сшитые ткани обратились каскадами полужидкой плоти, в которых уже нельзя было разобрать ни частей, ни составляющих, ни прочих деталей.

Серебряные нити, оказывается, умели двигаться чудовищно быстро. Бросив умирающее и разваливающееся тело, больше не представлявшее для них интереса, они расцвели навстречу стрелявшим огромным, сотканным из серебра цветком, состоящим из такого количества тончайших струн, что, казалось, даже смрадный застоявшийся воздух архивного зала запел на тысячи голосов.

Коу стоял ближе всех. Может, чувствовал себя предводителем этого жалкого воинства, облаченного в твид и серую фланель? Хотел воодушевить своих людей личным примером? Или в самом деле полагал, что его противник испустит дух, получив несколько дюжин раскаленных свинцовых пуль из автоматического пистолета?

Лэйду на миг стало его жаль.

Пистолет Коу молчал, и молчал как-то неловко, неестественно, точно актер, позабывший слова. Едва ли в нем кончился боезапас, скорее, палец хозяина вдруг обмер по какой-то причине, не в силах более нажимать на спусковой крючок. И послушный механизм терпеливо ждал его прикосновения.

Лицо Коу казалось серым, а глаза на нем – неестественно белыми, будто мгновенно выцветшими. И в этих широко раскрытых глазах Лэйд отчетливо увидел ужас. Потому что глаза эти увидели то, что не полагалось видеть человеку.

- Коу! Назад!

Тончайшие серебряные усики, тянувшиеся к руке с пистолетом, беззвучно коснулись ее. Но не дрогнули, как это обычно бывает при соприкосновении. Напротив, точно растворились в воздухе. В воздухе или – Лэйд ощутил, как замерзает в груди дыхание – в плоти.

Две коротких секунды ничего не происходило. Коу сделал резкий вдох, только лишь сейчас научился дышать. Лицо из просто серого сделалось пепельным, губы задрожали.

К третьей секунде на его лице появилось выражение изумления.

- Вот черт, - пробормотал он, беспомощно дергая ртом, точно пытаясь улыбнуться, - Кажется, оно…

А потом его рука взорвалась.

Это походило на взрыв, словно он стиснул между пальцами динамитную шашку, но Лэйд знал, что это не было взрывом, скорее, взрывной, ускоренной в тысячи раз, трансформацией. Его кисть, сжимавшая пистолет, беззвучно лопнула, но не разлетелась кровавыми брызгами по залу, как если бы это был настоящий взрыв, а превратилась в ком сплющенный костей, мясных прожилок и деформированных стальных деталей, шипами торчащих во все стороны. Из этого бесформенного куска мяса отчетливо выступал оплавленный пистолетный ствол и куски рукояти.

Он не сломал ему руку, подумал Лэйд, сам не сразу сообразивший, что произошло. Он попросту сделал ее единым целым с револьвером. Перемешал и сплавил воедино.