Бумажный Тигр (III. Власть)

Некоторые коридоры выгнулись – теперь этого невозможно было не замечать – превратившись из прямых отрезков в кишечные петли. Стенные панели в таких местах изогнулись, паркет покрылся зияющими трещинами – сила, сгибавшая пространство по своему разумению, была стократ сильнее объединенных усилий дерева и камня. Некоторые дверные коробки лопнули, а проемы поплыли, безнадежно утратив свои правильные геометрические формы.

В некоторых местах пространство съеживалось до того, что им с мисс ван Хольц приходилось пробираться по очереди, протискиваясь в щели, бывшие прежде дверьми, или огибая огромные наросты из гнилого дерева, торчащие посреди коридора точно исполинские папилломы, проросшие в плоть здания.

В некоторых местах преграды были явно рукотворной, человеческой, природы. Не раз и не два Лэйд обнаруживал баррикады, сложенные из обломков мебели, но сделанные явно наспех и людьми, которые не обладали ни нужными для этого навыками, ни силой духа, чтобы защищать свое творение. Все эти баррикады были брошены, оставлены своими защитниками, напоминая не то мрачных идолов полинезийских дикарей, не то чудовищное произведение выжившего из ума архитектора.

Лэйд преодолевал их без труда – созданные, чтобы противостоять чудовищам, они не могли толком задержать даже мужчину его возраста и комплекции. Мисс ван Хольц приходилось кое-где ругаться сквозь зубы, но и она вполне справлялась.

Может, дом в конце концов просто съежится, медленно пожирая свободное пространство, до тех пор, пока не переломает кости всем своим пленникам? Незавидная участь, но Лэйд сомневался, что им доведется испытать что-либо подобное. Слишком бесхитростно и прямолинейно. Если их хозяин и тюремщик потратил столько времени и сил на увертюру, сама пьеса должна быть по меньшей мере не хуже.

Резной, из красного дерева, торшер, являющий своими формами собой торжество монументальной викторианской эпохи, пророс бесформенными хрящами и складками влажных тканей, отчего походил на вырванный из чьей-то спины позвоночник, водруженный на деревянную подставку. Отставшей в одном месте от стены клок обоев заметно кровоточил, роняя на пол тяжелую зловонную капель – эта кровь начала сворачиваться еще много часов назад. Еще более жуткие вещи творились в кабинетах и альковах, мимо которых они проходили, оттого Лэйд старался туда не заглядывать. Однако, хотел он того или нет, некоторые из них невольно бросались в глаза, вызывая то смертный ужас, то кипящее отвращение.

Стул со сложной резной спинкой, явное подражание стилю Галле, слепо бродил по комнате, натыкаясь на стены и по-паучьи переставляя изогнутые ножки. Висящее на стене зеркало беззвучно бурлило, его поверхность напоминала лужу расплавленного свинца, прикрепившуюся в вертикальной поверхности вопреки силе земного тяготения. Брошенный кем-то мужской котелок модного, только в Айронглоу встречавшегося фасона, порос медным волосом и лихорадочно дрожал, выпуская в воздух струйки раскаленного, с прозеленью, пара. Заварочный чайник, закатившийся под стол, едва слышно насвистывал мотив, который показался Лэйду знакомым – кажется, «Трех слепых мышек». Оборванная штора, свисавшая с карниза, шевелилась и…

- Не смотрите, - обронила мисс ван Хольц, сама глядевшая лишь под ноги, - В некоторых местах это проявляется сильнее, к ним лучше не подходить. И не разглядывайте их слишком долго, от этого можно повредиться в уме. Не хочу, чтобы вы выбросились из окна, как другие несчастные.

В этом совете был резон. Ни к чему разглядывать эту дрянь, пока та не представляет опасности. Это то же самое, что смотреть на дрожащие ветки во время грозы или пялиться на мятущуюся траву. Всего лишь внешние проявления той силы, которая им противостоит. Может, эта сила их даже не контролирует, как человек не контролирует собственное дыхание и температуру.

Люди, изредка попадавшиеся им на пути, не пытались ни воспрепятствовать им, ни помочь, очень скоро Лэйд привык воспринимать их как часть окруживших его чудовищных декораций, не опасных, но таких, к которым лучше не прикасаться даже взглядом.

Глухо рыдающая женщина, забившаяся в угол. Лэйд машинально шагнул к ней, желая проверить, не нужна ли ей помощь, но мисс ван Хольц в который раз предупредительно взяла его за рукав. И он увидел, что правое ухо у женщины поросло гроздью маслянисто блестящих грибов, а пальцы стиснутых в замок рук срослись между собой.

Мужчина средних лет, исподлобья взирающий на них и не делающий даже попытки заговорить. Висящая клочьями рубаха, во многих местах перепачканная кровью и бесцветной слизью, не скрывала никаких видимых уродств, но Лэйд, подчинившись не то инстинкту, не то все той же руке мисс ван Хольц, предпочел обойти его стороной.

Двое мужчин, постарше и помоложе. Сидят в углу, соорудив никчемное подобие баррикады, больше похожее не столько на препятствие, сколько на крепость, сооруженную детьми из подушек в гостиной. Оба держат десертные ножи и стараются оставаться невидимыми, не подозревая, очевидно, что полумрак более не укрывает их.