Бумажный занавес, стеклянная корона

– Погорелого театра, – процедил Джоник. – Сегодня кривляется, а завтра фыр – и сгорела на работе!

Олеся пожала плечами и вытерла слезы. Лицо ее снова было спокойным.

– Удивительный ты человек, Ринат, – нараспев сказал Бантышев. – Ведешь себя так, будто у тебя запасная жизнь имеется.

– А ты – нет? – Джоник живо обернулся к нему. – Кто с девкой после новогоднего концерта неудачно развлекся? До петли довел!

Бантышев обиженно надул губы, словно огорченный таким заурядным обвинением.

– Только с одной? Я надеялся, ты мне что-нибудь посерьезнее предъявишь. Оргию! Вакханалию!

Гагарина засмеялась и одобрительно погладила Бантышева по руке. Сергей перехватил взгляд, который «бедная родственница» бросила на Олесю. «Ого! Ничего себе тихий омут!»

– Оргию тебе Кузбасс устроит, – пообещал Джоник. – Когда узнает, как ты его дочурку прошвырнул. Надо поспособствовать! Посмотрю, как тебе губы к ушам пришьют.

Он подошел к столику, схватил бутылку коньяка и присосался к ней. Никто не сказал ни слова. Джоник пил долго. Кадык его ходил туда-сюда при каждом глотке, и все словно завороженные следили за тем, как в горле Баширова словно гуляет чей-то острый кулак и никак не вырвется наружу.

Дно бутылки звякнуло о столик.

– А теперь валите, – сказал Джоник и вытер губы. – Надоели!

Присутствующие оказались в неловком положении. Подчиняться приказу мальчишки было унизительно, но уйти всем и впрямь хотелось. Откуда-то из темного угла выдвинулся администратор Андрюша, о котором в пылу разоблачений все начисто забыли.

– Зря ты так, Джо… Мы просто пошутили.

– Пошел вон! – заорал Джоник и схватился за горлышко бутылки.

Бабкин ненадолго задумался, чью сторону он должен занять в драке, которая с каждой секундой грозила из потенциальной превратиться в реальную. С одной стороны, он здесь под личиной телохранителя и должен защищать Джоника, как того требует легенда. С другой, опасность для окружающих представляет именно его клиент. Даже Грегорович отступил перед этим озверевшим клопом. Хотя мог бы кулаком вбить его в свой дорогой паркет по самую макушку.

– Богдан Атанасович! Фейерверки привезли.

Все, кроме Джоника, обрадовались камердинеру как родному. Такому родному, который приезжает ненадолго, оставляет хозяевам хорошие подарки и уезжает, не успев надоесть.

– Цветы в облаках! – экзальтированно воскликнула Медведкина. – Рукотворные звезды в твою честь, Богдан! Пионы! Тюльпаны! Золотые нарциссы! Мы раскрасим небеса своими руками!

– Выбрать надо. Там двадцать батарей.

– …а можно все сразу?

– …оглохнем…

– …ну, тебе-то пофиг, правда? ты всё равно только под фанеру можешь. Как разевал рот, так и будешь.

– …Уел, собака!

И вся толпа, сделав вид, что необычайно заинтересовалась салютом, вытекла в коридор и там исчезла. Некоторое время до оставшихся в комнате доносился восторженный голос балерины, взахлеб перечислявшей названия цветов, но потом и он стих.

«На этом наш визит закончен?»

Бабкин слегка приободрился. Вряд ли после устроенного концерта Джоник останется в гостях как ни в чем не бывало. А значит, администратором Андрюшей предстоит заниматься кому-то другому. Если Илюшин захочет продолжать, пусть следит за ним сам, а Бабкин был по горло сыт этими странными людьми и их странными отношениями.

– Долбаный придурок!

Если бы у голоса была температура, кастрюлька с «придурком» уже приближалась бы к точке кипения.

Сергей удивленно обернулся.

С отступлением превосходящих сил противника рэпер вовсе не успокоился. Скорее наоборот. Если присутствие вражеской армии заставляло его держать себя в руках, то сейчас все вожжи были отпущены. Лошадей понесло.

Приглядевшись, Бабкин заметил, что зрачки у паренька расширены.

– Чего вытаращился, дегенерат? – процедил Джоник.

– Забавно, – сказал Сергей. – Я хотел спросить то же самое.

Джоник на секунду потерял дар речи. А когда способность складывать слова в предложения к нему вернулась, с кастрюльки сшибло крышку и столб пара вырвался наружу. На Бабкина обрушился поток проклятий.

Сергей терпеливо слушал. «Покричит – успокоится».

Но Джоник выдыхаться не собирался. Он помянул недобрым словом родителей Бабкина, его бабушку с дедушкой и более дальних родственников по обеим линиям.

Сергей невольно ухмыльнулся. Был бы здесь Илюшин, непременно восхитился бы тем, какое тесное знакомство с генеалогическим древом Бабкина обнаруживает их наниматель.

– Лыбишься, сука?

Джоник сжал кулаки.

Парнишку надо было срочно переключать, пока он не полез в драку и что-нибудь себе не повредил об Бабкина. Сергей изобразил лицом самое туповатое выражение и вклинился в первую же паузу:

– А из-за чего шум-то, я не понял?

Джоник едва не задохнулся.

– Тебе какую задачу поставили, недоумок? Меня охранять! Ни на шаг не отходить! Какого… ты полез в этот… ящик?

– У-у-у… – протянул Сергей.

Охранять, значит. Не отходить, значит.

А пацана-то качественно переклинило. Нанюхался и забыл, кто такой Бабкин и зачем он здесь.

– Ты меня подставил, козел, перед всеми этими уродами!