Бумажный занавес, стеклянная корона

Бабкин внимательно наблюдал за его движениями и думал о том, что взгляды на происходящее у них с Жорой совпадают почти стопроцентно. Кто совсем недавно представлял себя в балагане среди цирковых уродов? Кто убеждал Макара в том, что вокруг одни выродки?

Но отчего-то эта же песня в исполнении Пащенко звучала как-то… Нехорошо звучала, в общем. Слишком много в ней было то ли злобы, то ли чувства собственного превосходства. Петь с Жорой хором не хотелось, хотя еще совсем недавно Бабкин облобызал бы человека, разделяющего его чувства. Теперь же он поймал себя на том, что ему хочется защитить этих людей от яростных нападок телохранителя.

– Куклы, – бормотал Жора. – Паршивые куклы, все до единого.

– Ася Катунцева настоящая, – сказал Сергей.

– Чего?

– Девушка. С Бантышевым.

Жора сразу как-то сник. Запал его иссяк.

– А-а, точно. Хорошенькая такая. Да и та дура! В кого влюбилась-то!

– Дура, но настоящая, – повторил Бабкин.

– Ну вот только девчонку и жалко. Если не меня подставят, так ее. Сейчас тебе все эти морды хором подтвердят, что видели, как она Джоника убивала. И фотки с телефончиков предоставят. Чтоб уж наверняка.

Сергей вытащил из кармана свой изрядно потрепанный блокнот.

– Повтори-ка мне тогда, дружище, где ты был и кого видел после того, как я ушел из гардеробной.

Глава 8

1

Олеся Гагарина посмотрела на Илюшина с Бабкиным, не скрывая любопытства. Сыщики, значит. Частные. До чего же увлекательно!

Первого она уже видела на ужине и после, когда он так по-дурацки попался в ловушку Медведкиной. Ну Танька! Вроде проста как швабра, а потом раз – и выкинет что-нибудь эдакое. Думаешь, только и умеет, что в шпагате растопыриться да нести галиматью про единение с космосом. А она берет человека, как фигурку Лего, чтобы поиграть с ним, и крутит-вертит его, как пожелает. Это ведь Танька предсказала, что телохранитель Джоника полезет в ее сундук. Так оно и вышло.

«А он ничего!» – снова отметила про себя Олеся, с удовольствием рассматривая старшего сыщика. Здоровый как медведь. В неосвещенном подъезде встретишь – заикаться начнешь. Вроде слегка оплывший, но под тонким слоем жирка сплошные мускулы. Уж на это у Олеси глаз натасканный, ей и рубашку с него снимать не нужно, чтобы убедиться. Глаза карие, глубоко посаженные, и зыркает он этими глазами хмуро, словно только из берлоги выбрался и думает, что бы эдакое сожрать, питательное и калорийное.

«Зыркай-зыркай, милый, – с умилением подумала Олеся. – Я таких голыми руками брала. Ты у нас только с виду суровый и косматый. А похлопай перед тобой ресницами – и размякнешь. Знаю я вас».

Она перевела взгляд на второго сыщика. Хм… А вот это что-то неожиданное.

За свою творческую жизнь Олеся встречала очень много мужчин, и со временем выработала что-то вроде классификации. Но сейчас она затруднилась, к какому типу отнести сидящего перед ней парня.

С одной стороны, вроде бы ничего особенного. Сероглазый, с русыми волосами, торчащими в разные стороны, худощавый, не слишком высокий. «Это по сравнению с медведем, – внезапно сообразила Олеся. – А вообще-то на две головы выше меня».

Эта маленькая деталь сразу заставила ее насторожиться. Мелькнула нелепая и оттого совершенно неотвязная мысль: а что, если он специально взял в пару себе такую громадину, чтобы казаться ниже на его фоне? Олеська сама так поступала, когда выбирала девчонок для подтанцовки. Маленьких и хрупких сразу отсеивала. И бледненьких, с тонкими, словно тушью выписанными чертами лица – тоже. Зачем ей выглядеть рядом с ними сельской коровой? Нет, она пригласит крупных, крутобедрых, с мощными плечами, как у профессиональных пловчих. Рядом с ними Олеся, маленькая и фигуристая, будет смотреться трогательной куколкой. Прелестной малюткой, нежной девочкой с курносым носиком и крохотными ладошками.

Леська, не расслабляйся, сказала себе Гагарина. Не покупайся на эту обаятельную улыбку, на расслабленную позу, на ясный взгляд, не сулящий ничего плохого.

И с бесстрашием женщины, привыкшей нравиться, Олеся улыбнулась в ответ по-детски широко и непосредственно. Ямочки заиграли на щеках.

Кто бы не поддался ее очарованию!

Вот и медведь предсказуемо поплыл. Взгляд смягчился. Даже плотно сжатые губы дрогнули. Правда, сразу спохватился, что лыбиться-то особо нечему, человека убили, а кто – неясно, и вообще вокруг творится полный кавардак. Но было поздно. Олеся эту его недозревшую улыбку поймала, как мотылька, схватила и сжала в кулаке. Трофей!

А второй, Макар, смотрел простодушно. Но ловить у него было абсолютно нечего. Олеся попыталась было прощупать его взглядом, но словно на стену наткнулась. Резиновую. Упругую.

Олесю охватил азарт. Что ж ты за существо такое непонятное? Надо разобраться!

Как и Кармелита, она была бесстрашна, но храбрость ее была иного рода. Встретив опасность, Кармелита кидалась навстречу, потому что отсиживаться в сторонке было куда страшнее, чем сражаться в гуще боя. Здесь все зависело от тебя: ты сам себе и воин, и оружие, и щит. Себе Кармелита доверяла.