Бумбараш

— Ты — шинель? О-ого-о-о! — протянул Заплатин, отрывая глаза от маузера и с интересом рассматривая Варвару.

— Отпусти, командир, Бумбараша! — требовала Варвара. — Я во всем виновата! Шинель я ему дала!..

— Какую шинель? — не сразу понял Заплатин.

— Комиссара вашего, — ответила Варвара.

— Вот-те на!.. — только и успел ответить Заплатин. С улицы донеслись голоса и отвлекли его внимание.

Красноармейцы подталкивали прикладами Хомяка. Одновременно они защищали его от кричащей толпы крестьян.

— Отраву, бисов сын, сыпал!

— Колодезь отравлял!

— Да мы скотину поим! Сами воду берем! Пользуемся!

— Убью! Убью, отравитель! Хуже конокрада ты!

— Повесить гадюгу проклятого!

Красноармеец отрапортовал:

— Товарищ командир! Этот бандитский элемент задержан сознательными бабами. Отравлял колодцы!

Перепуганный насмерть Хомяк бормотал:

— Не, не, не…

Не ко времени спокойно Заплатин повторил:

— Отравлял, значит, колодцы…

И Хомяк, смелея, изобразил на лице удивление — и даже попытался оправить усы.

— Кто отравлял? Никто не отравлял! Да вы что? С глузду съехали форменным образом?

Во дворе вертелся Иртыш. Заплатин подманил его пальцем и шепнул что-то на ухо. Иртыш выбежал со двора.

— Да тише вы! — прикрикнул Заплатин на кричащих крестьян. И вежливо сказал Хомяку: — Садись, а то притомился, вижу!

Хомяк, ничего не понимая, осторожно уселся на краешек скамейки.

Появился во дворе Иртыш. Бережно, будто динамит, он нес кружку с водой и поставил на стол между Заплатиным и Хомяком.

— До чего ж вкуснющая вода в вашем селе, — сказал Заплатин Хомяку. — Так что выпей за мое здоровье, не ленись!

— Так я ж сегодня ничего соленого не ел, — несчастно улыбнулся Хомяк и отодвинул кружку.

— Выпей, выпей, — настаивал Заплатин, — чистая водица, с родниковой прозрачностью!

Хомяк покачал головой:

— Все равно я вам ничего не скажу — хоть убейте!

Заплатин улыбнулся:

— Вот и хорошо! С какого колодца вода?

— С площади! — ответил Иртыш.

— Забить колодец на площади! — скомандовал Заплатин, и несколько красноармейцев выбежали со двора.

А Иртыш уже тащил в кружке воду с другого колодца.

— С околицы брал!

— С околицы, значит, — сказал Хомяк. Взял кружку и начал пить.

— Может, с околицы, — подмигнул Иртышу Заплатин, — а может, с площади!

Хомяк остановился…

— Ты пей, пей, — сказал ему Заплатин.

— Покуда не скажете, где берете воду, пить не стану! — закричал Хомяк.

— Будешь, папаша, будешь, — успокоил его Заплатин. — С каждого колодца пробу отведаешь!

Высоко над землей, опасно свесив ноги с карниза, сидел на крыше заброшенной церквушки Бумбараш.

Через кладбище мимо кустов сирени торопливо шла Варвара. Она несла горячую сковороду с яичницей.

Часовой Совков преградил ей путь.

— Не положено!

— А я вот как залеплю сейчас яешней твои стекляшки — и будет положено! — пригрозила Варвара.

— И залепи! — послышался голос Заплатина.

Он вышел к церквушке с другой стороны. Улыбается. Похлопывает Совкова по плечу:

— Совков, Совков! Давай без строгости! — Потом он подошел к зарешеченному оконцу и строго приказал Бумбарашу: — А ты, подозреваемый, отъедайся, отдыхай! А как приедет уполномоченный Особого отдела, разберемся по закону и справедливости!

Обрадованная Варвара кинулась к оконцу и, обжигая пальцы о горячую сковороду, начала кормить Бумбараша.

На срубе колодца крест-накрест лежали две винтовки. И двое часовых сторожили колодец, никого не подпускали близко.

С ведрами, бадейками, коромыслами стояли перед колодцем крестьяне.

— Нечего здесь околачиваться, — говорил часовой. — К речке идите, там вода проточная!

— К речке — далеко, — ответила ему Серафима. — Руки надорвешь нести…

— Зато от колодца близко… до того света! — разъяснил Заплатин. Он внимательно вглядывался в лица крестьян, словно стараясь угадать, кто из них связан с бандой.

Крестьяне причитали:

— Да что же теперь будет?

— Неужто все колодцы отравил, окаянный?

— Ой, несчастные мы, несчастные!

Заплатин сказал:

— Это мы несчастные! Пол-отряда животами мучаются! Кто за ужином пожадничал на чай, у тех на живот напасть! А я вот только борщ ел, так у меня самую малость ноет!

Степенный бородатый старик, сельский староста Егор Карпович, сказал:

— Я тоже… Как запью пампушки парным молоком от коровы Мурки — живот скручивает до невозможности. А как запью от Бодливой — полное здравие!

— А ты отдай Мурку нам, — предложил Заплатин, — и не будешь мучиться.

— Чего захотели, голодранцы, — ответил Егор Карпович. Схватил свои ведра и коромысло и ушел.

Серафима подошла к Заплатину и зашептала:

— Староста наш… С бандой связан.

— Вот это — прекрасно! — воскликнул Заплатин.

А дальше началось совсем странное и непонятное… Староста Егор Карпович появился в расположении отряда, но его почему-то отгонять не стали.

На вылинялых санитарных палатках были нашиты красные кресты. Из-за брезента доносились дружные стоны…

Прислушиваясь, староста замедлил шаг. Он был глуховат, прикладывал к уху ладонь. Этот его недостаток учли, и стоны усилились.

У крайней палатки деревенского старосту встречал санитар — громила в коротком белом халате. Он держал плоскую эмалированную кружку и резиновый шланг клизмы.