Бумер-2

Корреспонденция должна заканчиваться пространными рассуждениями о том, что кандидат в мэры с таким моральным обликом, извращенец и совратитель малолетних, построит в городе не два храма, а двадцать два публичных дома и в придачу пару сотен распивочных, где жителей станут травить негодной сивухой. Расторгуев сорвал телефонную трубку и коротко изложил свои соображения шефу.

* * * *

Через пять минут в кабинете появился сам Николай Григорьевич Воскресенский. Он нежно погладил Дашку по голове, присел за стол для посетителей.

— Слушайте, девушка, где-то я вас видел, — сказал он, вглядываясь в Дашкино лицо. — Точно, видел. А вот вспомнить не могу, — он перевел взгляд на Расторгуева и строго спросил. — Ты ее документы проверил?

Дашка, раскрыв сумочку выложила на стол студенческий билет на имя Ольги Земцовой. Сумочку с документами она нашла в женском туалете ресторана «Восток» и решила, что эти корочки очень кстати. В этой же сумочке было немного денег и пропуск в салон «Эллада», где настоящая Ольга Земцова работала массажисткой. Дашка могла предъявить и паспорт на это же имя с переклеенной фотографией, но паспорта не потребовалось.

— Значит, в медицинском техникуме учишься? — спросил Воскресенский, возвращая билет. — Это хорошо. Одобряю. Молодые специалисты нам нужны. Сама знаешь, что в больницах среднего медперсонала с фонарями не найдешь.

— Знаю, — кивнула Дашка. — Я и дальше хочу учиться. На врача.

— Вот это правильно, умница, — одобрил Воскресенский. — Ты уж извини, что я документы проверил, но возможны провокации, — он многозначительно поднял кверху указательный палец. — Этот Гринько способен на все. Не знаешь, где свинью подложит. Последняя сволочь. И как ты только с ним…

Воскресенский сокрушенно покачал головой, будто Дашкина судьба, ее неудачные романы с мужиками его и вправду волновали.

— Мой отец всю жизнь в депо работал, потомственный путеец, — начала свою сказку Дашка. — А в прошлом году лебедка подъемника оборвалась, ему на ногу рельса упала. Едва жизнь спасли, а ногу ампутировали. Теперь он инвалид первой группы. Плюс к тому диабет, язва, несварение желудка и что-то такое с мочевым пузырем. Гринько пообещал дать денег, чтобы отца обследовали. И обманул. А сейчас врачи подозревают, что у папы гангрена второй ноги началась. Надо в Москву ехать, чтобы специалисты посмотрели. Может, операцию сделают или как.

— Ну, твоему отцу нечего волноваться, — успокоил Воскресенский. — Это я авторитетно заявляю. Пусть не думает об отъезде. Путь не хлопочет и в голову не берет. Потому что ногу ему и тут отрежут. Запросто. Я думаю, в этом городе найдется хотя бы один хирург. И чтобы трезвый был. Или я сам его найду. И сам помогу ногу отпилить, если больше помочь некому.

— Спасибо, большое спасибо, — сказала Дашка. — Но с ногой как-нибудь без вас управятся.

За минувший день Воскресенский провел две встречи с избирателями, а по их окончании тяпнул двести водочки, поэтому его язык немного заплетался, а мысли путались.

— Итак, твоя цена? — спросил он. — Только не заламывай сверх меры.

— Я уже сказала — двадцать тысяч, — твердо ответила Дашка. — Прикиньте. Мне в этом городе жить. После публикации в газете на меня все станут пальцем показывать, шарахаться как от зачумленной. И шлюхой называть. Мне же прохода не дадут. Вы получаете кресло мэра, а я как прокаженная ходить буду. Если бы не отец…

— Слушай, хватит мне на слезные железы давить, — поморщился Воскресенский. — Отец у нее. Рельса ему на ногу, видишь ли, упала. Может, на меня завтра тоже рельса упадет. Прямо на жопу. И ни одна тварь меня не пожалеет. Даже если я по всему городу, на каждом столбе, расклею фотографии своей голой изувеченной задницы. И даже позволю ее ампутировать. Все равно не пожалеют. И денег никто не даст, ни рубля. Такие уж люди сволочные существа. Поэтому давай без этого… Без лирики и без соплей. Ты сейчас занимаешься бизнесом. А я политикой. Сколько?

После долгого, мелочного и унизительного торга Дашка вырвала тринадцать тысяч налом. Когда деньги перекочевали в ее сумочку, подвалил какой-то прыщавый вахлак и представился заведующим отделом социальных проблем городской газеты. Дашку оставили один на один с этим хреном, и она еще битых полтора часа гнала тюльку о том, как ее, несовершеннолетнюю невинную девочку, обманом и шантажом затащил в свою постель кандидат в мэры Илья Гринько. Попользовал и бросил. Корреспондент облизывался и пускал слюни, когда речь заходила об интимных подробностях несостоявшегося романа. А в конце беседы спросил, можно ли увидеться с Дашкой в любое удобное для нее время.

— А это еще зачем? — удивилась Дашка.

— Может быть, у нас с тобой сложится по-другому, — сказал газетчик. — Не так вульгарно и пошло. Не как у вас получилось с Гринько.

— У нас с тобой никак не сложится, — ответила Дашка и ушла.

* * * *