Бумер-2

Что верно, то верно, народонаселение поблизости от зоны в основном мужское, поскольку селятся тут те самые люди, что отбывали срок за забором. На одну бабу три кавалера. Такой вот демографический казус.

— Это верно, — кум раздавил окурок в банке.

У Рябинина ночное дежурство, торопиться ему некуда. Газету, которую в спешке он захватил из дома, оказалась позавчерашней, уже прочитанной. Бутерброды, что собрала жена, он съест под утро, в эту пору почему-то просыпается дикое нечеловеческое чувство голода. Махнет пару стаканов сладкого чая. Если бы из козлодерки всю мебель не перетащили в соседнее административное здание, Рябинин мог вздремнуть на железной койке под шерстяным солдатским одеялом. Но на жестком стуле долго не поспишь.

Лейтенанту повезло, что именно на его дежурство выпало это развлечение: наказание зэка, испортившего Чугуру мундир и брюки. Конечно, не бог весть какая потеха, но все же лучше, чем ничего. Есть с кем словом переброситься. Чугур здесь, два контролера прапорщика из соседнего здания пришли поглазеть на спектакль. Рябинин знал, что промеж себя прапоры заключили пари на три флакона водяры. Тот, который длинный и тощий, похожий на туберкулезника, контролер по фамилии Иткин, ставил на то, что майор забьет пацана насмерть.

Прохоренко был твердо убежден, что Чугур отделает чувака, как бог черепаху, это само собой, потому что мундир и штаны денег стоят. Но не до смерти, нет… Зэк, откинувшийся от побоев, это рутина жизни. Но этому парнишке, по слухам, три дня до звонка осталось. У кума тоже есть сын, примерно одних лет с Колькой. У Чугура рука не поднимется прибить парня. И, кажется, кум в добром настроении.

— Ну, плакала твоя водка, — шепнул Прохоренко на ухо Иткину. — Можешь деньгами отдать. Я не возражаю.

Иткин покашлял в кулак. По всему выходило, что он проспорил. Чугур, кажется, совсем забыл про зэка, треплется за жизнь, травит байки про свою татуировку. И, кажется, настроен очень миролюбиво.

— Еще посмотрим, — тихо буркнул Иткин.

* * * *

Чугур поднял чайник, присосавшись к носику, хорошо промочил горло. Он порывисто поднялся, снял с руки золотой перстень, положил его на стол. Вынул из кармана перчатку, натянул ее на правую пятерню. Пошевелив пальцами, проверил, плотно ли села перчатка.

— Вы ребята, смотрю, совсем заскучали? — Чугур подмигнул лейтенанту. — Сейчас мне немного поможете. Тяните веревку.

В душе у прапорщика Иткина шевельнулась надежда. Может статься, что он не проспорил три пузыря. Прапор подбежал в дальний угол козлодерки, схватился за конец веревки и, не дожидаясь Прохоренко, со всей дури дернул ее на себя. Руки Шубина вывернулись за спиной, он закричал от боли.

— Полегче, — крикнул Чугур прапору. — Так ты ему предплечья сломаешь. Плавно тяни. Не дергай.

Колька продолжал кричать. Его душили слезы боли и несправедливой обиды. Ступни отделились от пола на несколько сантиметров. Колька с заломленными назад руками висел на веревке и выл, как подстреленная собака.

— Кто-нибудь заткнет ему пасть?

Кум огляделся по сторонам, нашел взглядом лейтенанта и кивнул, мол, давай, чего ждешь. Рябинин проворно поднял с пола тряпку, пропахшую солидолом, рукой надавил на нижнюю челюсть Шубина, заставив того открыть рот. Затолкал тряпку так далеко в глотку, что Шубин не мог вытолкать ее обратно языком. И сунул под нос кулак: только пикни, тварь, и от меня огребешь. Колька замычал, он чувствовал, что дыхания не хватает. И если его не забьют до смерти, он наверняка откинется от удушья.

— Выше, — скомандовал Чугур. — Чтобы его брюхо оказалось на уровне моего плеча. Еще выше.

Второй контролер, помогая Иткину, схватился за веревку, твердо уперся подошвами в пол и потянул. Через минуту петлю привязали к радиатору отопления и отступили в сторону, к двери. С этой позиции самый лучший обзор. Чугур сделал замах, но не ударил, отступил на шаг. Это Колька попытался пнуть его ногой в грудь. Это робкое сопротивление не разозлило, а развеселило кума.

— Эй, лейтенант, — крикнул он. — Держи его ноги.

Рябинин зашел сзади, придвинув ногой табурет, уселся на него. Хотел согнуть в коленях ноги Шубина, но тот довольно чувствительно пнул лейтенанта в грудь босой ступней. На больше Кольку не хватило. Через сломанный нос в грудь попадало слишком мало воздуха. Дыхание перехватывало после каждого лишнего движения.

Чугур подошел ближе, снизу вверх посмотрел на свою жертву.

— Брыкаешься, — усмехнувшись, Чугур встал на цыпочки и смачно плюнул в лицо Кольки. — И правильно делаешь. Человек должен защищаться. Ну, продолжим?

Кольке хотелось вытереть плевок, повисший на подбородке. Ему хотелось знать, за что с ним так? Но он мог только промычать в ответ.

— Эх, где мои семнадцать лет, — вздохнул Чугур.

В следующую секунду он, хорошенько размахнувшись, влепил кулак в печень с такой чудовищной силой, что Колька вскрикнул так, что изо рта вывалилась тряпка. Сверху он плюнул кровью на кума и вырубился.

— Ну, держите меня за гланды.