Бумеранг

Елизавета сделала на своих тонких волосиках начёс, побрызгала это «великолепие» лаком, и покрутилась у зеркала, оправляя на себе своё самое нарядное платье.

— Как я выгляжу?

— Потрясно — ухмыльнулась дочь — надеюсь, немолодому вдовцу понравится.

— Посмотрим. Ну я пошла. А ты… ешь свои макарошки, книжку почитай, телесериал посмотри, как старушкам полагается — хихикнула мать и покинула квартиру.

Ксения улыбнулась. «А мама-то не теряет надежды, даже на свидание помчалась». Ксюша поплелась на кухню, чтобы поужинать. Макароны, а еще сосиски есть. Шикарный ужин.

Мама, действительно, изменилась. Она, конечно, не упускает случая, чтобы заметить промахи и указать на ошибки, но хотя бы не вмешивается больше в жизнь дочери.

Ксения расположилась за столом. Раздался дверной звонок.

«Мама, что ли вернулась? Ключи забыла?» — предположила Ксения и, не глядя в глазок, открыла дверь. Перед ней стоял улыбающийся Эдик, в теплом пуховике и мохнатой шапке. «Настоящий полярник»

46. Давай попробуем вернуть хоть что-нибудь

Эдуард улыбался и протягивал Ксении пакет, в котором были вино и коробка конфет.

— Здравствуй, Ксюша. Я скучал.

— Здравствуй, Эдик. Почему не позвонил, не предупредил, что придешь? Мы бы встретились на нейтральной территории. Хорошо, что мамы нет дома. Но скоро она вернется.

— Я не боюсь твою маму.

— С каких это пор ты таким смелым стал? — ухмыльнулась Ксения.

— Я всё осознал, и признаю свою вину. А повинную голову даже меч не сечет, или топор. Тем более, теща.

— Значит, ты пришел с повинной головой? И что это меняет?

— Все меняет, потому что я стал другим человеком — твердо заявил Эдик.

— Вот как? То есть ты — не Эдик Панчулидзе, а кто-то другой, на него похожий?

— Да, нет. Я Эдурд Панчулидзе. Твой муж. И я всё понял. Без тебя мне жизни нет. Я изменился. Я всё буду делать ради тебя, жить для тебя. Ксюша. Давай попробуем вернуть хоть что-нибудь. Мы же семья. И я люблю тебя…

Ксюша выслушала его пламенную речь, и уточнила:

— То есть, о разводе ты говорить не хочешь?

Эдик состроил трагическую физиономию, возвел глаза к небу.

— Опять развод! Ну, Ксюша, неужели тебе так хочется ходить по инстанциям, чтобы поменять паспорт, снилс, медполис и прочие документы? Ради чего ты хочешь освободиться? Нашла себе нового мужа? Для этого нужен развод? — допытывался Эдик.

— Нет, Эдик, замуж я не собираюсь. У меня другие планы и задачи по жизни.

— Ну, вот! Мы осуществим твои планы вместе. Только скажи, что нужно, и всё у нас будет — уверял Эдик — и вообще, что мы стоим в прихожей?

«Вот ведь настырный какой мой бывший муженек»

— Хорошо, проходи. Я как раз собиралась поужинать. А тут ты нарисовался — хмуро проговорила Ксения, пропуская его на кухню.

— А! Так ты голодная, поэтому такая… неприветливая. О! Макарошки с сосисками, а можно и мне поесть? Может, вина выпьем? За встречу. А?

— Нет, Эдик, пить не буду. И тебе не советую. А макароны можешь поесть, не жаль.

— Я так соскучился по твоей стряпне. Почему я не ценил этого раньше? Все же познается в сравнении. Только когда потерял тебя, понял, насколько хорошо мне было рядом с тобой — говорил Эдик, с удовольствием уплетая сосиски.

— А рядом с Александрой не так хорошо было?

— Не вспоминай о ней. Это было какое-то наваждение. Она задурманила меня своей лестью. Какой ты Эдик крутой, замечательный, ты достоин самого лучшего, и внушила мне, что это она — самое лучшее. А ты не любишь меня. Потом туман её чар рассеялся, я понял, что любовь — это не льстивые слова и хороший трах. Любовь — это дела, забота, нежность, уют, который ты создавала для нас… А Сашка, она постоянно что-то требовала, Эдик делай так, а не делай этак, где деньги?

— Но ты же научился зарабатывать, вот и отдай их ей. И будет тебе любовь и понимание.

— С ней, ничего не будет. И быть не может!

— Хорошо. Найдешь другую. Начнешь всё с чистого листа, учитывая ошибки, которые совершил со мной. Ведь главной нашей ошибкой было то, что мы решили пожениться, чтобы от родителей уйти. Любви не было, договорной брак.

— Как это не было любви⁈ — возмутился Эдик — я каждый момент нашей с тобой жизни помню. Эти воспоминания грели меня там, на Севере. Я говорил себе. Я работаю не просто так, а ради Ксюши и нашего будущего. Мне снился наш малыш, маленький мальчик, на тебя похожий.

— Ишь ты, куда тебя занесло, Эдик — помрачнела Ксения — дети точно не входят в мои планы на ближайшее будущее.

— Почему? Я очень хочу детей… Чтобы семья была полная. Как у моих предков. Они, кстати, все время тебя вспоминают, сожалеют, что мы расстались. И братья спрашивают: а когда придет Ксюша?

— У тебя, действительно, хорошая семья, Эдик. Не спорю. Но всё в прошлом. Ничего не вернешь.

— Неужели ты никогда не простишь меня, Ксюш? Каждый может ошибиться. Дай мне второй шанс, пожалуйста. Подумай, я не требую немедленного ответа. Я здесь до конца марта, мы можем общаться, и ты поймешь, как я изменился, и как люблю тебя.

— Какой же ты упертый, Эдик — вздохнула Ксения — я не люблю тебя, пойми.