Бумеранг любви (СИ)

Вова на два дня ушел в запой со своим другом Дмитрием, пытаясь заглушить пустоту в душе. Без Нины потерял смысл в существовании. Привык к стабильной размеренной жизни, а с уходом жены все изменилось. Мысль о том, что она полюбила другого мужчину жгла каленым железом, выворачивая наизнанку от бoли потери. Хотелось крушить все на своем пути, громить, да вот только не помогло бы это. Хоть какое то утешение он находил лишь на дне бутылки. Алкоголь приятно согревал кровь, притуплял боль, отключал разум, однако смириться с тем, что Гордеев стал одиноким и никому не ужным, не помогал. Это разъедало подобно кислоте, уничтожало. Все, что осталось у Вовы – любимая работа, где он воплощал в жизнь самые сложные проекты. Заказчики всегда были довольны, ведь Гордеев все сдавал в срок, и к качеству не было замечаний. Поэтому на фабрике его уважали, брали с него пример, Вова обучал молодых сотрудников обращаться с деревом. Работа была его отдушиной. Там он уходил в проекты с головой, отвлекался от реальности. Только в последнее время из-за предстоящего развода был рассеян. Ни с кем не общался, замкнулся в себе. Гордееву дали сложные проект. Никто не сомневался, что Вова с ним справится.

    Вова пришел на работу с тяжелой головой. Его мучило похмелье. В висках стучало, сердце сжималось от боли. Накатывало чувство обреченности, осознания собственной никчемности и слабости, ведь не смог удержать жену... Ушла... Влюбилась в другого... Эти мысли снова и снова резали его без ножа, причиняя муку. Гордеев старался удержать эмоции и никому не показывать, как ему плохо. В такие моменты ему очень не хватало матери. Она бы поддержала, помогла, дала совет. Как никогда ощутил себя одиноким.

    Главное в профессии столяра – внимательность. Ведь ошибка может дорого обойтись. Но в тот злополучный день, Гордеев настолько погрузился в себя, что забыл обо всем. Вова вырезал сложную деталь на станке, не заметил, как ушел с головой в переживания. Всего на секунду отвлекся от процесса... Неудачно подставил деталь под вращающийся нож, рука соскользнула... Острое лезвие прошлось по пальцам... Гoрдеев застыл от шока, глядя на окровавленную руку, а потом потерял сознание от боли. В тот день он навсегда лишился не только трех пальцев левой руки, но и работы...

    Про несчастный случай Нина узнала сразу, ей позвонил директор фабрики, сообщив, что ее муж попал в больницу. Гордеева оставила детей с Андреем и отправилась к Вове. Он лежал на больничной койке белее снега. Рука перебинтована, взгляд потухший.

    Нина без слов обняла его. У Вовы в глазах стояли слезы, его трясло. Прижал к себе Нину и не мог сделать вдох. Из полноценного человека превратился в калеку. За что судьба забирала у него все, что он любил?

    - Вова, - выдохнула Нина, поцеловав мужа в висок. У нее сердце кровью обливалось, внутренности стягивало в тугой узeл. Как же так? Ведь столько лет работал и ни одной царапины... Хотя... Врач успел сообщить, что в крови Гордеева обнаружен алкоголь, и на работу в таком состоянии идти было непозволительно. – Боже... Как же так?

    - Нинуль, – прошептал он безжизненным голосом, – скажи мне, что это всего лишь страшный сон... У меня ничего не осталось... Зачем вообще жить?

    - Прекрати! - зашипела на него Нина, глотая слезы. – Ради сыновей! Ты должен жить ради них!

    - Нин, меня никуда не возьмут на работу... Левая рука есть, но она теперь бесполезна... - судорожно сглотнул он.

    - Вова,ты обязательно найдешь работу, - поддержала Нина мужа, а он отрицательно замотал головой.

    - У меня больше нет желания жить... Дома меня никто не ждет, любимой работы больше нет... – выдохнул он. Нина насторожилась. Вова окончательно раскис и сломался.

    - Послушай. Я с мальчиками приеду к тебе на пару дней, после того, как тебя выпишут. Побудешь с сыновьями, придешь в себя, а потом начнешь жизнь заново. Я буду рядом. Помогу готовить, пока не научишься делать это одной рукой. Ты приспособишься. Вова, только не смей сдаваться! - строго сказала она.

    - Всем будет только лучше, если меня не станет, - пробурчал он. Нине хотелoсь залепить ему пощечину, чтобы прекратил эти разговоры, выбить из его головы неправильные мысли.

    - Вова, соберись! Перестань! Главное, что ты жив. Бывают увечья и пострашнее. Все наладится, – вздохнула она.

    Гордеева вышла из больницы к ожидающему ее Жене с тяжелым грузом на душе.

    - Как он? - спросил он.

    - Подавлен. Боюсь, как бы он с собой что-нибудь не сделал, – призналась Нина в своих страхах. - Я обещала ему, что останусь в его квартире на пaру дней с детьми, после выписки. Помогу порядок навести, еды наготовлю, да и с мальчиками побудет, может получше станет. Ты же не обидишься на меня, если Вове помогу? - насторожилась она. – Пойми, он мне не чужой человек. Я переживаю за него... Столько всего сразу навалилось...

    - Нина, делай то, что считаешь нужным. Конечно, его лучше не оставлять сейчас одного. У него обязательно все наладится, – поддержал Женя Нину, нежно целуя. - И не забывай, я всегда рядом. Если какая-нибудь помощь понадобится, то говори.