Бумеранги (СИ)

Понимаю, что ее чувствительность глаз - мой шанс не показывать настенные рисунки, пока не понимаю, почему это так важно, но интуиция бьет тревогу. Раз «они» хотели, чтобы она увидела, значит, для них это важно. И мне обязательно нужно помешать. Накидываю девушке на голову свою куртку и веду ее к выходу, но Элен упрямится. Она будто решила, что должна это увидеть. Почувствовала что-то. Мы начинаем бороться. Недавние любовники стали противниками. Она сопротивляется изо всех сил, и у меня не хватает духу сделать ей больно. С ней нельзя по принуждению.

- Да пусти ты меня! Пусти, Костя! Что происходит? - она вдруг обнимает меня за шею, на мгновение прижимается очень крепко, сбивая с толку, а затем резко оборачивается.

Мы замираем, таращась на одну из стен. Элен делает шаг назад, прижимаясь своей спиной к моей груди. Мои руки дрожат, я бы хотел закрыть ей глаза, но поздно. Слишком поздно. На стене поверх цифровых кодов огромными бордовыми буквами выведено: «Потаскушка-Малика в Данте сдохнет первой. Для нее уже подготовлен высокий эшафот. Raza пойдет вслед, да не успеет. Четыре ноль четыре! Ты сможешь спасти ее, только опередив».

Элен ахает, теряет равновесие, я подхватываю ее и поспешно вывожу из комнаты. Она упирается, я тащу. Не надо на это смотреть. Ни к чему. Это давление, в котором я живу годами. Элен оборачивается, хватает меня за кофту, смотрит своими вытаращенными глазами:

- Костя, они знали, что мы тут будем. Они предугадывают наши шаги. Будто мы живем по их сценарию. Ты понимаешь это? Они все знают!

«Уходим сейчас же», - решительно. Меня самого трясет, изо всех сил стараюсь держаться, чтобы не показать страх. Как же мне страшно за нее. Все, за кого я так сильно боялся - мертвы. Мама, которая годами болела, моя Данте-команда. Я не хочу бояться за Элен, но не получается. От ярости начинает тошнить, я должен выяснить, кто это делает, и уничтожить этих людей. Нелюдей.

- Костя, ты понимаешь, что это значит? - она останавливает меня, подгибает ноги и повисает на моих руках, давай понять, что не намерена сделать и шага, пока мы не поговорим. Приходится ее отпустить. Элен возвращается в комнату, подходит к чертовой стене, ведет пальцем по букве «М» и, обернувшись, говорит: - Они понимают, что я тебя туда не пущу. Что ты попадешь туда только через мой труп.

Так и стоим с ней, таращась друг на друга.

Если они что-то с ней сделают, я лично отправлю их не в «Данте», а в ад. А потом отправлюсь следом. Но пока что она жива, и сдаваться я не намерен.

Глава 42

«Валим, валим, валим! - жестами подгоняю ее, хватаю за руку и тащу к выходу, на ходу снимая на телефон фонари и надписи. - Звони Року. Сейчас звони!!»

Мы сбегаем вниз по лестнице, наша цель - ночной клуб через два квартала, где освещено и толпа по ночам в любой день недели. Грязный снег по обочинам кажется кучами земли, словно кто-то копал для нас могилы. Они всюду, падай-ка в канаву, тебя охотно закопают. Кажется, что за нами следят. Кто-то прячется за домами, в подъездах и закоулках. Движение на дорогах настолько оживленное, будто сейчас не полчетвертого утра, а тридцать минут до часа-пика. Приходится пережидать на светофорах, перебежать поперек на красный - явное самоубийство. Элька трясется, ей страшно. Потерпи, девочка моя, я спрячу тебя. Я найду способ. Думай, думай же, что делать!

Рок шлифует по парковке клуба, стирая мою новенькую резину, разрушая к чертям коробку, ублюдок. Ладно, главное, что быстро приехал. Буквально запихиваю Элен на заднее сиденье, сам забираюсь на переднее.

«К Кристине», - жестикулирую.

- Зачем это? - спрашивает Элен вместо того, чтобы перевести.

«Пока едем, объясню».

- Костя, давай сначала успокоимся. Это пустые угрозы, они пытаются нас толкнуть на необдуманные поступки. Надо выждать.

Набираю в телефоне адрес, показываю Року, тот кивает и молча давит на газ.

Дома сливаются в одну сплошную размытую линию, улицы меняются одна за другой, не успеваю отследить маршрут, я рассредотачиваю взгляд, давая себе время расслабиться и подумать. Рок гоняет, как придурок: разгоняется, даже если впереди красный, затем резко тормозит перед светофором, шлифует с места, - надо будет сделать ему замечание.

До дома Крис мы долетаем за каких-то тридцать минут - небывалое время для Москвы.

Выхожу из машины, но Элен меня опережает, кидается следом, упирается ладонями в грудь.

- Она больна, слышишь? Не смей ее бить или что-то такое! Костя, я запрещаю тебе! Ты обещал взять мои проблемы на себя, если ты сделаешь ей больно, я уйду от тебя, ты понял? Не смей!