Бунин, Дзержинский и Я

– Что же? – спросил заинтригованный режиссер.

– А ты, Алессандро, еще спой, и я с легким сердцем уступлю тебе роль!

Санина восхищали в знаменитом певце неожиданные скромность и трудолюбие. Розыгрыш, который оба еще долго вспоминали со смехом, сдружил их. Александр Акимович потом признал: недостатки актерского мастерства Джильи в «Сомнамбуле» с успехом компенсировал недюжинным певческим талантом.

Как-то Санин позвонил и попросил жену включить радио в 5 часов пополудни: передавали одну из первых оперных радиотрансляций – «Тоску». Пел Беньямино Джильи, и его голос по радио действительно трудно было отличить от грамзаписи Карузо. Как потом сказал Санин, именно Джильи стоял у истоков оперных радиотрансляций, способствовавших популяризации этого аристократического жанра.

Глава 15

Однажды в середине дня, когда Санина не было дома, позвонили снизу, из администрации гостиницы:

– Меня зовут Катя, я переводчица. Лидия Стахиевна, вы говорите по-английски?

– К сожалению, нет, – сказала донельзя удивленная Санина. – А что вам угодно?

– С вами хочет встретиться один джентльмен…

– Простите, а с какой целью?

По тишине в трубке Лидия Стахиевна поняла, что Катя, прикрыв микрофон ладонью, что-то обсуждает с негаданным посетителем.

– Лидия Стахиевна, это содиректор издательства… он просит принять его и обещает все объяснить при встрече. Мы можем поговорить в конференц-зале, здесь сейчас свободно, или подняться к вам. Как вам удобнее?

Саниной вообще не хотелось ни с кем встречаться. Но что-то помешало ей решительно отказаться от встречи – то ли нежелание прослыть невежливой, то ли любопытство. Кто и ради чего разыскал ее в этой самодостаточной Америке, столь далекой, как ей казалось, не только от всего русского, но и европейского? Немного подумав, она попросила гостей подняться в номер через пятнадцать минут – дома, как говорится, и стены помогают. Здесь только что побывала горничная, и царил полный порядок. Впрочем, широкий диван с пестрой обивкой и пианино в углу довольно просторной гостиной иногда позволяли забыть о казенном уюте.

Лидия Стахиевна подошла к трюмо. Как ни странно, уже через сутки морского путешествия она заметила, что спать стала лучше. В Нью-Йорке чудо продолжилось – видимо, сказывалась близость океана. Вот и сегодня она прекрасно выспалась, потом в одиночестве прогулялась по парку и сразу почувствовала себя бодро. Но пудра все же не помешает, подумала она и легко припудрила еле заметную синеву под глазами, поправила волосы, подернутые предательской сединой. Потом переоделась в строгое серое платье, в котором часто появлялась на репетициях у Санина. «Ну что ж, милости просим, господа американцы». Едва она успела об этом подумать, как раздался осторожный стук в дверь.

– Проходите, пожалуйста, – сказала она, уступая дорогу.

– Дорогая мадам Санина, спасибо, что не отказали мне в визите, – прямо с порога затараторил по-французски, широко улыбаясь, долговязый человек в прекрасно сшитом сером костюме и в галстуке-бабочке. – Я вдруг вспомнил, что вы из Парижа, и мы наверняка найдем общий язык! И нашу очаровательную Катю можем даже не затруднять… Я угадал?

Лидия Стахиевна так и не поняла, на что надеется этот господин – на ее французский или на взаимопонимание по той проблеме, с которой пришел.

– Конечно же, вы угадали мистер…

– О, мадам, простите великодушно, я не представился – Брюс Гудмен, управляющий издательства «Саймон энд Шустер» – одного из крупнейших в Нью-Йорке, да и во всей Америке.

– Лидия Санина….

– Вы – Лика Мизинова, сердечный друг и муза Чехова. О, я много о вас знаю: без вас он бы не стал великим русским писателем. Нельзя не писать о любви и стать великим. Он вас любил, и благодаря вам слово «любовь» появилось на его страницах. Уверен, госпожа Санина, вы не пожалеете о нашем знакомстве. У меня есть к вам очень интересное деловое предложение. Но поначалу позвольте сделать вам комплимент. Мадам, увидев вас, я понял, что вы действительно чеховская женщина – вы красивы, умны, но глаза ваши полны скрытой печали. Их не озарило даже любопытство, которое я тщетно пытаюсь в вас разжечь.

Катя тем временем подошла к пианино, раскрыла ноты и стала листать, заинтересовавшись, видимо, музыкальными пристрастиями хозяйки номера. Гостья оказалась симпатичной русоволосой русской женщиной лет тридцати, с короткой стрижкой. Она была явно смущена тем, что осталась не у дел, и Лидия Стахиевна решила выручить ее.

– Мистер Гудмен, вы не откажетесь от чашечки кофе? – И тут же обратилась к Кате по-русски: – А вы, Катенька, не поможете мне его приготовить?

Гости с готовностью закивали головой в знак того, что идея принимается.

– Мы оставим вас на несколько минут. Я покажу Кате кухню, где у нас что лежит, и сразу же вернусь.

На кухне она показала, где сахар и кофе.

– Он ведь хочет заказать мне воспоминания?