Бункер. Иллюзия

— Это мало отличается от того, как я пришла сюда из своего бункера. — Джульетта обмотала соединитель на конце воздушного шланга силиконовой лентой и стала ввинчивать его в воротник. — Комбинезоны герметичные и поэтому водонепроницаемые. Мне нужен лишь постоянный приток воздуха для дыхания, и я смогу работать внизу столько, сколько захочу. Во всяком случае, достаточно долго, чтобы запустить насосы.

— Думаешь, они все еще могут работать?

— Должны. — Она взяла гаечный ключ и плотно затянула соединитель. — Они предназначены для работы под водой, и у них простая конструкция. Им нужно лишь электричество, а у нас здесь его хватает.

— А что буду делать я? — Соло отряхнул руки, усеяв крошками рабочий стол, и потянулся за новым куском хлеба.

— Ты станешь присматривать за компрессором. Я покажу, как его запускать и заправлять топливом. В этом шлеме я установлю портативную рацию шерифа, так что мы сможем переговариваться. Тебе нужно будет приглядывать за целой кучей шлангов и проводов. — Она улыбнулась ему. — Не волнуйся, без дела ты скучать не станешь.

— А я и не волнуюсь, — заявил Соло. Он выпятил грудь и захрустел огурцом, поглядывая на компрессор.

И Джульетта увидела, что Соло — как любой подросток с небольшим жизненным опытом, но сильным стремлением — пока еще не научился убедительно врать.

60

Бункер 18

…мальчики с другой стороны лагеря. За этими результатами пристально наблюдали экспериментаторы, изображавшие из себя советников в лагере. Когда насилие вышло из-под контроля, эксперимент был досрочно прекращен. В Робберс кейв все началось с двух групп мальчиков с почти одинаковыми биографиями и системами жизненных ценностей. Позднее это стало называться в психологии «сценарием приема в группу и отторжения из группы». Едва воспринимаемые различия — манера носить шляпу, акцент — превратились в непростительные проступки. Когда посыпались камни, а во время налетов на вражеский лагерь пролилась кровь, у экспериментаторов не осталось иного выбора, кроме как прекратить…

Лукас больше не мог читать. Он закрыл книгу и прислонился спиной к высоким полкам. Ощутив какой-то неприятный запах, он поднес к носу корешок старой книги и принюхался. «Это я сам пахну», — решил он в конечном итоге. Когда он в последний раз мылся? Его привычный распорядок дня уже давно нарушился. По утрам его не будили вопящие дети, вечерами он не наблюдал за звездами и не возвращался к себе по тускло освещенной лестнице, чтобы повторить все это на следующий день. Теперь он с трудом проваливался в сон, ворочаясь на койке в секретной комнате на тридцать пятом этаже. Здесь было двенадцать коек, но только один человек. Теперь его занимали мигающие красные лампочки, сигнализирующие, что к нему кто-то идет, разговоры с Бернардом и Питером Биллингсом, когда они приносили ему еду, долгие беседы с Джульеттой, когда она звонила, а он мог ответить. А в промежутках — книги. Книги об исторических потрясениях, о миллиардах людей и о еще большем количестве звезд. Истории о насилии, безумии толпы, о поразительной эволюции жизни, о светилах, которые когда-нибудь погаснут, об оружии, способном погубить все живое, и о болезнях, которым это почти удалось.

Сколько еще он сможет вести такую жизнь? Читать, есть и спать? Недели уже тянулись, как месяцы. Лукас потерял счет дням, не мог вспомнить, как давно не менял комбинезон и не пора ли бросить его в стирку и переодеться в тот, что висит в сушилке. Иногда ему казалось, что он переодевался и стирал одежду трижды в день. Но могло оказаться, что на самом деле это было дважды в неделю — или, судя по запаху, и того реже.

Лукас прислонился затылком к коробкам с книгами и закрыл глаза. То, о чем он читал, не могло быть правдой. Такой переполненный людьми и странный мир не имел смысла. Когда Лукас задумывался над его масштабами, а потом сравнивал с перспективой провести жизнь в подземной норе, посылая людей на очистку или выясняя, кто и что у кого украл, он ощущал нечто вроде головокружения: словно стоишь на краю пропасти, видя далеко внизу мрачную истину, но не можешь осознать ее, потому что жестокая реальность возвращает тебя назад.

Он сам не знал, сколько просидел, мечтая о другом времени и месте, пока не заметил, что красные лампочки снова мигают.