Бункер. Иллюзия

С отработанной ловкостью Джанс накинула на спицу петлю и сделала на пальцах треугольник. Кончик спицы нырнул в него, вытягивая нить. Это была ее любимая часть работы — набирать петли. Ей нравилось начинать. Первый ряд. Из ничего возникает нечто. Поскольку ее руки сами знали, что делать, Джанс смогла поднять взгляд и посмотреть, как порыв утреннего ветра гонит облачка пыли вниз по склону холма. Тучи сегодня были низкими и зловещими. Подобно встревоженным родителям, они нависали над носящимися внизу вихрями песка, похожими на смеющихся детей. Вихри кружились в танце, направляясь к большой расщелине, где два холма сталкивались, чтобы стать единым целым. Здесь облачка пыли натыкались на два мертвых тела и рассыпались. Игривые ребятишки вновь обращались в прах.

Мэр Джанс поудобнее устроилась на выцветшем пластиковом стуле и стала наблюдать за ветром, играющим в запретном внешнем мире. Руки вывязывали ряд за рядом, и ей оставалось лишь время от времени поглядывать на результат, убеждаясь, что все в порядке. Пыль часто налетала на камеры бункера волнами, и каждая такая волна заставляла Джанс сжиматься, как перед реальным ударом. На эту грязь было больно смотреть в любое время, но особенно тяжело — на следующий день после очистки. Каждое прикосновение облака пыли к линзам казалось оскорблением: некто грязный прикасается к чему-то чистому. Джанс помнила это ощущение. И шестьдесят лет спустя она иногда задумывалась: не воспринимает ли она еще более болезненно грязь на линзах и людские жертвы, необходимые для поддержания оптики в чистоте?

— Мэм?

Мэр оторвала взгляд от мертвых холмов, упокоивших тело недавно скончавшегося шерифа, и увидела стоящего рядом помощника шерифа Марнса.

— Да, Марнс?

— Вы просили их принести.

Марнс положил три картонные папки на столик, усыпанный крошками и заляпанный пятнами от сока после вчерашнего празднования очистки. Джанс отложила вязание и неохотно протянула руку к папкам. Чего ей сейчас действительно хотелось, так это чтобы ее ненадолго оставили одну и не мешали смотреть, как ряды петель превращаются в нечто. Хотелось насладиться спокойствием ясного рассвета до того, как грязь и время заставят его потускнеть, до того, как проснутся обитатели верхней части бункера и заполонят кафе, рассевшись вокруг на пластиковых стульях и впитывая глазами редкое зрелище.

Но ее звал долг: она была избранным мэром, и бункеру требовался шериф. Поэтому Джанс поборола свои желания и сложила папки на коленях. Поглаживая обложку первой, она посмотрела на свои руки со смешанным чувством боли и смирения. Тыльные стороны кистей казались такими же сухими и морщинистыми, как и выглядывающая из папок грубая бумага. Джанс посмотрела на Марнса, в чьих седых усах еще мелькали черные волоски. Она помнила времена, когда все было по-другому, когда его высокая худощавая фигура представлялась образцом бодрости и юности. Он все еще казался красивым, но лишь потому, что она знала его много лет, и ее старческие глаза до сих пор помнили молодость.

— Знаешь, — сказала она Марнсу, — на этот раз мы можем проделать все иначе. Ты разрешишь мне повысить тебя в должности до шерифа и нанять тебе помощника.

Марнс рассмеялся:

— Я пробыл помощником шерифа почти столько же, сколько вы — мэром, мэм. Я даже не предполагал, что однажды стану кем-нибудь, кроме как покойником.

Джанс кивнула. Одной из причин, почему ей нравилось общество Марнса, было то, что его мысли подчас становились настолько мрачными, что ее собственные начинали казаться всего лишь светло-серыми.

— Боюсь, этот день недалек для нас обоих, — заметила она.

— Пожалуй, вернее и не скажешь. Никогда не думал, что переживу стольких людей. И уж точно не верю, что переживу вас.

Марнс потеребил усы и уставился на стенной экран. Джанс улыбнулась ему, открыла верхнюю папку и стала читать первое досье.

— Здесь три достойных кандидата, — пояснил Марнс. — Как вы и просили. Буду счастлив сотрудничать с любым из них. Но я выбрал бы Джульетту, — кажется, ее папка в середине. Она работает внизу, в механическом. Редко сюда поднимается, но мы с Холстоном… — Марнс смолк и кашлянул.

Джанс оторвалась от чтения и увидела, что взгляд помощника устремился к темной расселине на холме. Марнс прикрыл рот кулаком и еще раз притворно кашлянул.

— Извините, — сказал он. — Как я уже говорил, мы с шерифом пару лет назад расследовали дело о смерти — там, в механическом. И эта Джульетта — по-моему, она предпочитает, чтобы ее называли Джулс, — оказалась настоящей умницей. Острая, как гвоздь. Она нам здорово помогла в том деле: обращала внимание на детали, общалась с людьми, была дипломатичной, но твердой, и все такое. Кажется, она редко поднимается выше восьмидесятых. Настоящая глубинщица, уж это точно, у нас таких давно не было.

Джанс пролистала папку Джульетты, проверяя ее происхождение, историю ее ваучеров, размер нынешней зарплаты в читах. Она числилась бригадиром смены, имела хорошие отзывы. В лотерее не участвовала.

— Ни разу не выходила замуж?