Бункер. Смена

Hush my Darling, don’t you cry
I’m going to sing you a lullaby
Though I’m far away it seems
I’ll be with you in your dreams.

Hush my Darling, go to sleep

All around you angels keep
In the morn and through the day
They will keep your fears at bay.

Sleep my Darling, don’t you cry

I’m going to sing you a lullaby.

57

Три года спустя

Пока Элли готовила ужин, Миссия переоделся. Сменив рабочий комбинезон, он вымыл руки, стер щеткой грязь из-под ногтей и понаблюдал, как грязь смывается в раковину. Кольцо на пальце было снимать все труднее — суставы стали жесткими и болели после работы мотыгой. Наступило время сажать рассаду.

Намылив руки, он сумел-таки стянуть кольцо. Вспомнив последний раз, когда он уронил его в раковину, Миссия аккуратно отложил его в сторону. Элли насвистывала в кухне, возясь у плиты. Когда она открыла духовку, Миссия ощутил запах жаркого из свинины. Придется кое-что сказать жене. Им пока не по карману покупать свинину просто так, без особого повода.

Грязный комбинезон отправился в стирку. Когда Миссия вернулся на кухню, на столе горели свечи. Они держали их на случай аварийного отключения света, когда идиоты внизу переключались на запасные генераторы и принимались чинить главный. Элли это знала. Но прежде чем Миссия успел сказать ей что-то насчет жаркого или свечей либо сообщить, что урожай фасоли будет не столь хорош, как он надеялся, он увидел ее сияющую улыбку. Так сиять она могла только по одной причине — но это было невозможно.

— Нет, — сказал он, не смея поверить.

Элли кивнула. В глазах у нее блестели слезы. Когда он к ней подошел, они уже струились по щекам.

— Но наш билет выпал совсем недавно, — прошептал он, обнимая ее.

Элли пахла сладким перцем и шалфеем. Он ощущал, как она дрожит.

Элли всхлипнула. Радость переполняла ее настолько, что ее голос дрогнул.

— Док сказал, что это случилось в прошлом месяце. Во время нашего окна, Мисс. У нас будет ребенок.

Волна облегчения затопила Миссию целиком. Облегчения, а не радости. Облегчения из-за того, что все законно. Он поцеловал жену в щеку, и к перцу с шалфеем добавилась соль.

— Я люблю тебя, — прошептал он.

— Жаркое! — Она высвободилась и метнулась к плите. — Я собиралась сказать тебе после ужина.

— Все равно рассказала бы сейчас, иначе пришлось бы объяснять про свечи, — рассмеялся Миссия.

Он налил два стакана воды и дрожащими руками поставил их на стол, пока она наполняла тарелки. От запаха жареного мяса у него потекли слюнки. Он уже предвкушал, каким жаркое окажется на вкус. Это будет вкус будущего, вкус грядущего.

— Не дай ему остыть, — предупредила Элли, расставляя тарелки.

Они сели и взялись за руки. Миссия мысленно выругал себя за то, что не надел кольцо.

— Да будет благословенна эта пища и те, кто питает ее корни, — произнесла Элли.

— Аминь, — завершил Миссия.

Жена сжала его руки и лишь потом взялась за вилку и нож.

— Знаешь, — сказала она, разрезая жаркое, — если будет девочка, назовем ее Эллисон. Насколько я могу вспомнить, всех женщин в нашей семье звали Эллисон.

Миссия задумался, насколько далеко могла простираться эта семейная память. Вряд ли очень далеко, иначе это стало бы необычным. Пережевывая мясо, он поразмышлял над предложенным именем.

— Ладно, пусть будет Эллисон, — согласился он и подумал, что со временем ее тоже будут звать Элли. — Но если родится мальчик, мы сможем назвать его Кэм?

— Конечно. — Элли подняла стакан. — Это ведь не имя твоего дедушки?

— Нет. Я никаких Кэмов не знал. Просто мне нравится, как это имя звучит.

Он поднял стакан с водой и некоторое время его разглядывал. Или он все же знал какого-то Кэма? Откуда иначе он взял это имя? Были ведь какие-то кусочки прошлого, скрытые от него. Например, он не мог вспомнить, откуда у него рубец на шее и шрам на животе. Такое имелось у каждого — эпизоды прошлого, которые люди не могли вспомнить, но у Миссии их было больше, чем у остальных. Вроде его дня рождения. Его просто с ума сводило, что он не мог вспомнить, когда у него день рождения. Ну что в этом такого трудного?

Третья смена Пакт

58

Бункер № 1

2345 год

— Сэр?

Под его ногами гремели кости. Дональд пробивался сквозь тьму. Крылатые псы разбегались при звуке голосов.

— Вы меня слышите?

Завеса тьмы раскололась. Веко приподнялось с легким потрескиванием, как крышка его капсулы. Боб. Дональд съежился внутри этой капсулы, как боб.

— Сэр? Вы очнулись?

Кожа такая холодная. Дональд сидел, от его голых ног поднимался пар. Он не помнил, как его укладывали спать. Он помнил врача, как был в его офисе. Они разговаривали. А сейчас его будят.

— Выпейте это, сэр.