Бункер темных душ (СИ)

Юный детектив хотела было уже оторваться от костра и попросить зефирок у Чи, но ее взор наткнулся на толстый обугленный кусочек черной кожи. Она заинтересованно взяла его и подержала в руке. Догадка подтвердилась, он был теплый и чуть оплавленный. Кто-то недавно сжег что-то в этом костре. Вот только кто и зачем…

Вскоре подоспели остальные, и, сев вокруг костра, принялись ждать объявления начала вечера страшилок.

— Что ж, на правах бывшего вожатого летнего лагеря, у которого даже остался памятный значок, я объявляю вечер открытым! — довольно сказал Энтони, разводя руками, словно пытаясь запугать остальных.

— А где наш писатель? — спросила Анастасия, оглядывая присутствующих.

— Не знаю, я к нему постучал, но он не ответил, видимо, занят своим новым шедевром, — ответил Энтони Насте, после чего вновь обратился к остальным:

— Кто знает какие страшилки?

— Я знаю одну тематическую страшилку, по духу, — высказался Август, — никто же не против, если я начну?

Все завороженно посмотрели на высокого инвестора, совсем не ожидая от него подобного. Поэтому, по правилу «молчание — знак согласия», он продолжил:

— Собрались однажды старые приятели в поход, на старую стройплощадку. А что? Вполне приличная замена наскучившему лесу. Так вот, поспорив друг с другом, что они проведут ночь на этой стройплощадке, приятели устроились с ночевкой: разбили небольшую импровизированную палатку, вместо привычного костра использовали переносной обогреватель и фонарики, ибо с огнём шутки плохи… Да и легче стащить из дома обогреватель и фонарик, чем искать, чем развести огонь для костра на огражденной зоне.

— А можно без уточнений, а то портит атмосферу? — пожаловалась Джули на рассказ Августа.

— Мой рассказ, как хочу, так и веду! — Возразил тот, после чего, собравшись с мыслями, продолжил:

— Так вот, неразлучные друзья, в конце концов, мирно уснули под открытым небом, вернее, под недостроенной крышей. Среди ночи один из них проснулся по нужде. Убедившись, что остальные еще спят, что даже трактор их не разбудит, и что никто не узнает о проигранном споре, он тихонько ушел от них, оставив под одеялом пару подушек. Мало кто знает, но в то время по новостям часто передавали новость о сбежавшем из тюрьмы преступнике. Этот безумец вместо руки вмонтировал себе крюк, которым убивал своих жертв.

После этих слов Август немного помолчал, нагнетая атмосферу.

— Вернувшись, он увидел настоящий снегопад из синтепона. Стремительно добежал до своих друзей, но ему удалось застать лишь вспоротые простыни с подушками, запачканными кровью и несколько тушек, подцепленных за глотки крюками и свисающих с карниза. Бежать было поздно и бессмысленно… Ибо стоило ему обернуться, как его настиг… КРЮК! — после этих слов Август наигранно набросился на всех, размахивая своей рукой-крюком, заставив всех окружающих действительно испугаться за свои жизни. После этого раздался истеричный смех виновника торжества.

— Я думал, крюки привинчены к цепям… И ты мог кого-то им ранить, — возразил Эобард хватаясь за сердце.

— Да ладно вам, это же бутафория… И я могу позволить себе оплатить штраф за порчу имущества, ради того, чтобы увидеть ваши лица… — приходил в себя инвестор, пытаясь успокоиться после очередного приступа смеха. Стоит отдать ему должное, это действительно было пугающе и под стать вечеру.

— Так, я пойду позову Ясеня нашего, а то он такое пропускает — на несколько книг сюжета и впечатлений наберется… — После чего Настя, извиняясь, обошла профессора и направилась к выходу. Энтони, умудрившись достать откуда-то гитару, принялся легонько ее настраивать.

— Так… Давайте разбавим эту страшилку детской считалочкой? — предложил он.

— А разве смысл нашего вечера не в том, чтобы пугать других? — Переспросила Чи.

— Своим детям я бы ее не рассказывал, да и профессору не помешает легкий перерыв. После этого, прокашлявшись, он заиграл незатейливый мотив, служащий скорее легким фоном, нежели основной темой считалочки. И принялся петь.

«Однажды десять негритят уселись пообедать.

Один из них закашлялся — и их осталось девять.

Однажды девять негритят уснули очень поздно.

Один их них так и не встал — и их осталось восемь.

Потом восьмерка негритят по Девону бродила.

Один остался там совсем — и их теперь уж семь.

Все семь веселых негритят по тросточке купили.

Один взмахнул — неловкий жест — и вот их стало шесть.

Теперь шестерка негритят на пасеку собралась.

Но одного ужалил шмель — и пятеро осталось.

Пять самых строгих негритят суровый суд вершили.

Приговорили одного — и стало их четыре.

И вот четверка негритят пошла плескаться в море.

Попался на крючек один — и их осталось трое.

Явилось трое в зоопарк, медведь гулял на воле.

Прихлопнул лапой одного — их осталось двое.

Два негрятенка в след за тем на солнышке лежали.

Внезапно выстрел прогремел — и одного не стало.

И вот один, совсем один. Тоскою сердце сжало.

Пошел повесился и он. И никого не стало.”

Последнюю строчку Энтони несколько раз повторил на бис, прежде чем в глубине бункера раздался нечеловеческий вопль, заставивший присутствующих поневоле занервничать.