Бунт марионеток

Юрий посмотрел на Василия. Василий был мрачен. От игривого настроения у водителя вездехода не осталось и следа. Он зорко смотрел по сторонам, следил за автоматикой, часто поглядывал в зеркальце заднего обзора, точно опасался погони или высматривал что-то позади на дороге, и лишь в сторону Юрия смотреть избегал.

— Куда мы едем? Мне надо в лабораторию.

— В лабораторию к своим позвоночным ещё успеешь, надо будет заехать ещё в одно место. Это не отнимет много времени. — Василий смущённо улыбнулся: — Что-то вы, Юрий Алексеевич, сегодня нервничаете?

— Я нервничаю? — удивился Юрий. — С чего ты взял? Мне показалось, что ты сам нервничаешь. Что-нибудь стряслось?

Василий как-то болезненно передёрнул плечами, пристальным, оценивающим взглядом скользнул по фигуре Юрия, стараясь не встретиться с ним глазами, и поспешно отвернулся.

— Да нет, — пробормотал он, — ничего страшного, просто решено познакомить тебя с некоторыми обстоятельствами дела… — Выдавив из себя эту туманную фразу, Василий замолчал и, казалось, забыл о существовании Юрия.

Вездеход проехал ещё несколько километров по пустынным, заросшим пышными кустарниками и цветами улицам и остановился у трёхэтажного особняка, облицованного зеленоватым мрамором.

Пошли, — скомандовал Василий, выпрыгивая из кабины. — Нас ждут.

Юрий пожал плечами. Он подумал, что давно уже устал от всех этих детских игр в секреты, загадки, недомолвки, что возраст у него уже не тот и что давно пора внести ясность в «некоторые обстоятельства», но промолчал.

В зале, куда они вошли, за низким полукруглым столом восседало в глубоких плюшевых креслах с десяток мужчин и женщин. Лица у всех были кислые, вытянутые, раскрасневшиеся, и Юрию подумалось, что в комнате перед их появлением разговор был не из самых приятных.

— Юрий Алексеевич Шакалов, специалист по космической биологии, — наш новый сотрудник. Прошу любить и жаловать, — Василий ободряюще похлопал Юрия по плечу и подтолкнул к столу под перекрёстный огонь любопытных взглядов собравшихся.

— Как это мило… — лениво растягивая слова, проворковала одна из дам. — Вася, ваш спутник уже в курсе?

— Нет. Разьяснения будете давать вы! — сказал Василий, указывая Юрию на свободное кресло и присаживаясь рядом. — У Юрия Алекееевича пока лишь догадки, гипотезы.

Высокий брюнет в кремовом летнем костюме в кресле у окна тихо фыркнул:

— Ещё один гадальщик. По-моему, у нас уже избыток гипотез. Я уже говорил и ещё раз повторю, мы занимаемся чепухой. Давно пора сообщить обо всём происходящем на Землю и потребовать от директора и от учёного совета объяснений. Далее мы просто не сможем оставаться в неизвестности.

— Наш гость прибыл с Земли совсем недавно, — сказала маленькая полноватая блондинка, улыбнувшись Юрию, — пусть он расскажет, известно ли на Земле хоть что-нибудь о происходящем на Адрии.

Юрнй смущённо оглянулся на Василия и пожал плечами:

— Я пока ещё плохо разбираюсь в происходящем и хотел бы понять, о чём идёт речь. Что касается Земли, на Земле всё спокойно. О событиях на Адрии там, насколько я в курсе, широкой публике неизвестно.

— Вот! Вот! — перебил Юрия брюнет. — И я об этом же говорю! От наших действий в конце концов зависит не только судьба Адрианского исследовательского центра, но и судьба всей земной цивилизации! Только слепцы этого не видят! Каждый человек имеет право на будущее. Каждый как-то представляет себе своё будущее и борется за него, строит его. Нас же лишили будущего, лишили инициативы, лишили возможности влиять на ход событий. Эксперимент, если только это был эксперимент, вышел из-под контроля, процессы неуправляемы! Мы не знаем, что произойдёт сегодня. Не знаем, какое чудо случится завтра, через день, через неделю! Так долго не может продолжаться. Либо мы окончательно должны смириться с положением подопытных кроликов и позволить некоторым зарвавшимся исследователям продолжать свои преступные эксперименты, либо — должны протестовать, бороться. Я не исключаю и применения крайних мер. И по-прежнему готов отстаивать свою точку зрения. Человеческое достоинство, если оно у нас ещё осталось после всего, что произошло, необходимо защищать, и не только в диспутах. Если слова не убеждают, надо пере ходить к действиям!

— Глупости! — громко сказал румяный, круглолицый эдоровяк, поднимаясь с места. — Вы, Эдуард, драматизируете положение, а это неверно! Что с того, что мы, как вы заметили, не контролируем события. А кто, по-вашему, их контролирует? Учёный совет? А члены совета сами ничего не понимают! Я беседовал с ними. Профессор Фокин контролирует? Вы убеждены в этом? Происходит много непонятного, я согласен. Да, мы во многом не разбираемся. Согласен. Однако надо признать, что результаты грандиозны. Мы растеряны, потрясены. Вы говорили о будущем. Вот оно, будущее, перед вами. Далёкое, недоступное, оно вдруг стало близким, стало настоящим. То, что с нами произошло, можно назвать столкновением с будущим.