Бунт марионеток. Руководство по контрэволюционной психологии

Команды, которые влияют на работу программ устройства, вводятся в него с клавиатуры, а кнопки, активирующие зарождение мыслей, нажимаются законами физики, химии и биологии напрямую, без всяких промежуточных стадий. И каждый из нас прямо сейчас находится в плену этой грандиозной иллюзии: мы считаем, что сами определяем, что делаем, и думаем, что действия совершаем осознано. Нет. Не определяем и не делаем. Все происходит без нашего сознательно участия, и происходит как бы само собой.

Уфффф. А мы ведь так привыкли считать, что выбор сделали сами и окончательное решение было за нами. Конечно, привыкли: нам было полезно так считать для повышения шансов на выживание. Прародителям человечества, у которых случайно возник этот когнитивный сбой, вдруг стал благоволить естественный отбор.

Иллюзия контроля обернулась крайне полезной адаптацией: она давала необходимую уверенность в собственных силах и повышала социальный статус кроманьонца. Прошитая в мозге системная ошибка может приносить пользу и в эпоху постмодерна. Но не всегда и не всем. Все чаще она мешает нам чувствовать радость жизни и ржавой гирей тянет в болото фрустрации. Что ж, сейчас как раз подходящий момент, чтобы расставить все по местам.

Да, написанное выше не очень согласуется с позицией традиционной психологии и поначалу заходит со скрипом. Такое сложно себе представить: получается, что мысли как будто бы возникают сами собой. Но тогда почему они появляются именно такими, какими приходят к нам, ведь должно быть что-то (а может быть и кто-то), что их направляет?

И это что-то действительно есть, и имя этому – допамин, и формула его – C?H??NO?. Естественный природный стимулятор. Гормон счастья, вырабатываемый в тот момент, когда с нами происходит что-нибудь хорошее. Крайне важный момент: он также выбрасывается в мозг в период ожидания чего-нибудь хорошего, будь то предстоящий отпуск или добрый кусок шоколадного торта, который мы заказали на десерт.

Так вот, принимаемые (бессознательно для нас!) мозгом решения направлены на то, чтобы получить за них ударную дозу допамина. Нейронные цепи непрерывно проводят быстрые расчеты: «Ага, если сейчас активировать режим дружелюбия, то в ближайшее время мы можем не ожидать от этой особи нападения, уровень безопасность повысится, и это очень хорошо для моего выживания». Химическое подкрепление впрыснуто, и мы – вдруг – решаем улыбнуться соседу и спросить, как у него дела.

Да, допамин влияет на настроение и характер человека. От уровня его синтеза зависят поведение, наличие мотивации и желание учиться. Скажем больше: наши эмоции и чувства полностью определяются составом химии мозга, и именно эта химия, в свою очередь, и организует работу нейронных программ.

И тут самое время вспомнить, что допамин не единственный важный химический агент, есть и другие. А среди них хватает плохих парней, они поставляют совсем другую палитру чувств: страх, тревогу, тоску и обиду. Но деваться некуда: отрицательные эмоции тоже важны, а иначе как бы мы узнавали, что точно не пойдет нам на пользу и от чего стоит держаться подальше.

В те далекие времена, когда на Земле только-только появились приматы, выживать им приходилось без супермаркетов и беспилотных такси. И тут химия «плохих» эмоций отработала на всю катушку: намного лучше быть в стрессе и выжить, чем в блаженстве послеобеденной неги стать добычей какого-нибудь смилодона. Мы с вами – дальние потомки тех обезьян, которые на саблезубок древним кошачьим не попали, и вот – получите, распишитесь! – чувство тревоги, столь полезное для наших предков, во всей своей красе досталось нам и не оставляет нас даже в объективно безопасной, сытой, благополучной жизни.

Это довольно печальный факт: чтобы передать свои гены последующим поколениям, нашим пращурам приходилось производить плохие эмоции чаще, намного чаще, чем хорошие. И что печально вдвойне: весть этот скилл перешел к нам по наследству в полном объеме. Как метко выразился создатель когнитивной терапии Аарон Бек, «цена выживания вида равна дискомфорту длиной в жизнь». Правда, выживать нам сейчас нетрудно: вон забитый доверху холодильник, кофемашина и центральное отопление. И до ближайшего леопарда ехать не меньше полутора часов. Это еще если пробок не будет.

Тогда почему же нас так часто изнутри разъедает стресс? А за это спасибо еще одному щедрому подарку эволюции – нашей речи. То, что Павлов называл «второй сигнальной системой», формирует наше мышление и позволяет решать задачи невиданных прежде масштабов. Слово – это «сигнал сигналов», и серые клеточки оперирует внутренними импульсами от слов так же лихо, как и входящими данными из внешней среды.

Смотрим ли мы на настоящее яблоко или просто думаем о нем, для нашего мозга просто нет разницы: наборы сигналов, которые он получит в обоих случаях, будут идентичными. Зато разница есть в другом. Она заключается в том, что объектов реального мира, которые по гамбургскому счету нужны для выживания, на самом деле немного, а вот с виртуальными объектами – продуктами нашей мыслей – все ровно наоборот.