Бунт машин<br />Фантастический роман

Вот уже 6 месяцев, как наша старая земля не перестает дрожать. Сейсмические явления сделались такими же привычными, как любовные драмы и кражи драгоценностей. Сообщение о последнем землетрясении у нас или за границей печатается в трех строках там же, где и извещения об автомобильном крушении. Было землетрясение в Ландах, в Орлеане или на Кавказе… Все стенные часы остановились… Мебель трещала… Вот и все… Стоит ли обращать на это внимание…

Ученые не затруднились бы, конечно, дать нам научное объяснение всех этих явлений. Но в нем отсутствовала бы фантазия… Поэтому-то люди неученые и ищут других причин.

Почему так дрожит земля вот уже несколько месяцев?

Я спрашиваю себя, она ли это дрожит? Не мы ли, люди, заставляем ее дрожать? Как бы совершенна ни была наша земля, тем не менее, она очень стара и при ее создании боги не могли предвидеть всех достижений прогресса, как-то: 420 мм. пушки, чемоданы, ядра, экспрессы, танки, броненосцы, автомобили, авионы, моторы…

На поверхности земли люди-муравьи находятся в вечном движении. В течение 5 лет муравьи вели войну, взрывая землю, отравляя воздух, посылая ядра в атмосферу. Кто знает, может быть, они нанесли нашей старушке глубокую невидимую рану? Кто знает, может быть, она не настолько прочна, чтобы вынести подобные потрясения?

Но и после войны люди-муравьи не успокоились… Их волнение только возросло… Поверхность земли превратилась в грандиозный dancing, где участвуют все: и люди дела, и люди, ищущие удовольствий, и изобретатели.

Одни строят, другие разрушают. Третьи посылают в пространство неведомые еще волны…

Экспрессы прорезают землю. Броненосцы бороздят океаны. Автомобили и аэропланы увлекают все человечество в какую-то бешеную фарандолу.

…Теперь понятно, почему земля дрожит… Вероятно, она была создана не для нашего беспокойного времени, когда колеблется все: почва, дома, умы, когда все двигается, все пляшет».

— Мысли автора этой статьи сходятся с моими, — сказала Гамина.

— С нашими, — поправил ее Гомо.

Они обменялись взглядом и это послужило как бы заключительным аккордом к словам молодого человека.

Они перестали говорить о «забастовке», прислушиваясь к внутренним чудесным голосам. Время перестало существовать для них; они наслаждались близостью, все более влюбляясь друг в друга. На миг воспоминание о предложении президента «Клуба непосед» промелькнуло в уме Гамины и взор ее омрачился. Товарищ заметил это.

— Чего вы боитесь? — спросил он.

Она вздрогнула.

— Ничего, — ответила она. — Судьба наша теперь в вашей власти.

— Желаете вы подольше пожить в деревне?

— Подольше? Вы говорите подольше?

Молодая девушка посмотрела на него с упреком:

— Я не смею сказать: навсегда, — ответил он тихо.

— Тогда я осмелюсь сказать это за нас обоих!

— Малютка, — прошептал он, — как вы великодушны! Я чувствую себя таким застенчивым перед вами.

Она шутливо засмеялась, желая скрыть свое смущение:

— Вы волшебник?!

— Не говори так, Гамина; в твоих глазах отражается небо, наша любовь безгранична.

Это неожиданное обращение на «ты» наполнило ее неизъяснимой радостью; на глазах ее выступили слезы.

Он испуганно спросил:

— Я вас оскорбил?

— Нет, — ответила она, — ты меня не оскорбил!

На этот раз он оказался огорошенным. Он побледнел и они забыли обо всем, слившись в жгучем поцелуе.

XVI

Дни шли, полные сердечных и умственных наслаждений. Homo царил над миром; Гамина над Homo. Это было чудесно, неизъяснимо: мечта, воплощенная жизнь, свет, радость. Лето выдалось на диво солнечное. Цыплята носились по птичнику, молодые кролики с быстрыми глазками виднелись сквозь решетки кроличьих садков; слышалось непрестанное жужжание насекомых и трещание кузнечиков; над цветами порхали веселые бабочки и стрекозы; ветерок колыхал густые нивы и луга, а вечером все затихало и воздух наполнялся ароматом.

— Что может заменить красоту природы? — спрашивала Гамина.

— Прямая и хорошо вымощенная авеню с семиэтажными домами по бокам, — шутя отвечал Homo. — А вместо соловья — трамвай!

Сидя рядышком под сенью изгороди, они вспоминали городскую жизнь с ее толпами людей, страдающих от жары, и контраст ее с их чудесной жизнью казался еще разительнее.

Они соединили свои владения в одно; изобретатель познакомился с Бонн, которую покорил, предложив ей книги для чтения. Малопроницательная компаньонка не могла и подумать о любви Гамины к этому скромному, полуобразованному, по ее мнению, человеку. Покровительственный тон, которым старая дама обращалась к Homo, смешил молодых людей, которые почти не расставались, кроме как за обедом, да и то не всегда! Зато Полина и Мария, более опытные в вопросах любви, сразу поняли, в чем дело. И так как они не отличались сдержанностью, вся деревня скоро узнала, что «барышня влюбилась в этого бездельника из запущенной усадьбы». То-то было перемигиваний, перешептываний и смеху!

Барышня и бездельник не подозревали об этом. Они редко выходили и до них только случайно достигали известия о внешних событиях.

* * *

Однажды, гуляя около пруда, они услышали разговор двух крестьян:

— Скажи мне, как ты относишься к этой забастовке машин?