Бунт на «Кайне»

— Старший помощник немедленно покидал кают-компанию, когда кто-нибудь произносил хоть одно плохое слово в адрес капитана.

— А такие слова произносились в кают-компании? Кто же произносил их?

— Все офицеры, кроме Марика.

— Вы можете сказать, что офицеры «Кайна» были надежной опорой своего капитана?

— Все его распоряжения всегда выполнялись.

— Кроме тех, которые, по-вашему, можно было не выполнить… Мистер Кейт, вы заявили, что не любили капитана.

— Да, это верно.

— Вернемся к утру 18-го декабря. Ваше решение выполнять приказы Марика, а не капитана, объяснялось вашей убежденностью, что капитан в тот момент потерял рассудок, или же вашей неприязнью к нему?

Вилли несколько секунд смотрел прямо в злое лицо прокурора Челли. Он понимал, какую грозную опасность таит в себе его вопрос, и видел острые зубья расставленного капкана. Он знал, что у него есть только один ответ — правда, но она может погубить не только его, но и Марика. Однако лгать он уже не мог.

— Я не могу ответить на этот вопрос, — сказал он наконец тихим голосом.

— По какой причине не можете, лейтенант Кейт?

— Я должен указать причину?

— Отказ отвечать на вопросы без уважительной причины означает неуважение к суду, лейтенант Кейт.

— Я не помню, в каком состоянии я тогда находился. Это было так давно, — глухим голосом ответил Вилли.

— Вопросов больше нет. — Челли круто повернулся и сел на свое место.

Вилли, глядя на застывшие и лишенные выражения лица судей, решил, что своими показаниями вынес приговор не только себе, но и Марику. Он дрожал от бессилия и негодования. Эти идиотские судебные правила и процедуры не давали ему возможности встать и, наплевав на все церемонии, закричать, что он ни в чем не виноват! И в то же время он понимал, что никогда не сможет полностью оправдать себя в глазах офицеров, сидевших за судейским столом, и всего флота. Если быть честным, он подчинялся командам Марика по двум причинам — во-первых, он был уверен, что только Марик мог спасти от гибели тральщик, а во-вторых, он действительно ненавидел Квига. До того как Марик отстранил капитана от командования, Вилли никогда не приходила в голову мысль, что капитан психически болен. Более того, в глубине души он никогда этому не верил. Квиг, неумный, злой, мстительный, трусливый человек и никудышний командир, но он не псих. Однако версия о психическом расстройстве Квига была единственным оправданием для Марика, да и для него, Вилли, хотя и не соответствовала действительности. И Челли знал это. Знали это и члены суда. А теперь это знал сам Вилли.

Гринвальд поднялся и начал перекрестный допрос.

— Мистер Кейт, вы сказали, что не любили капитана Квига.

— Да, я действительно не любил его.

— При прямом допросе вы назвали все причины, почему вы не любили его?

— Нет, не все. У меня не было возможности назвать даже половину их.

— Тогда, пожалуйста, назовите эти причины сейчас, если у вас есть такое желание.

В голове Вилли роились мысли, которые, он знал, могли изменить судьбу не только его одного и повлечь за собой неприятности, из которых, возможно, ему уже не выбраться. Однако он должен пробить брешь в этой стене умолчания и недоговоренностей, пробить кулаком, как пробивают стеклянную дверь.

— Главной причиной, почему я не любил капитана Квига, была его трусость, проявленная в боевой обстановке.

Челли грозно приподнялся в своем кресле.

— Какая трусость? — быстро спросил Гринвальд.

— Он все время прятался от огня береговых батарей…

— Протестую! — громко перебил его Челли. — Защитник пытается привлечь данные, не значащиеся в деле и не имеющие к нему отношения. Он задает свидетелю наводящие вопросы, ответы на которые могут опорочить морского офицера. Я прошу суд сделать защитнику предупреждение и изъять из протокола вопрос.

— Прошу суд учесть, — сказал Гринвальд, обращаясь к Блэкли и глядя прямо в его сверкающие гневом глаза, — что причина неприязни свидетеля к капитану Квигу относится к числу фактов, которые не должны были игнорироваться обвинителем при прямом допросе, ибо, как явствует, это ключевой момент в показаниях свидетеля. Основания для неприязни имеют свою историю и представляют огромную важность для суда. Свидетель показал, что в медицине и психиатрии он не разбирается. Поступки Квига, вызвавшие у неосведомленного свидетеля неприязнь, могут на самом деле являться поступками и слабостями больного человека. Защита готова представить вещественные доказательства для подтверждения заявлений свидетеля по данному вопросу и фактически может доказать, что действия Квига вызваны его болезнью…

— На данном этапе судебного разбирательства защита не может излагать дело и тем более выносить окончательные заключения, — буквально взвился Челли.

— Вопрос о предполагаемой неприязни лейтенанта Кейта к капитану Квигу был поднят самим прокурором, — парировал Гринвальд. — Каждое показание, выслушанное судом, может подвергаться обсуждению и проверке…

Блэкли постучал по столу судейским молотком.

— Прокурору и защитнику делается замечание за недостойные пререкания личного характера. Объявляется перерыв.