Бунт на «Кайне»

Он не был разочарован. Вахта работала без устали, торопясь поскорей убрать на борт два паравана. Матросы непрерывно поглядывали на два черных шара, висящие на ноках реев других кораблей: спуск шара вниз означал уборку трала. Через пятнадцать минут «Кайн» опустил шар с левого нока рея; уже показался трал правого борта, а на «Моултоне» еще не спустили и первый. Обнаженный по пояс, работавший с матросами лейтенант Марик весь покрылся потом.

— Давай! — орал он. — Уже двадцать восемь минут! Поскорей! Втащим это чертово яйцо на борт!

Но в последний момент случилась неприятность: матрос Фуллер, вытаскивавший из воды малый красный буй, уронил его. Буй свалился и, ни к чему не прикрепленный, запрыгал по волнам в кильватерной струе.

Матросы, столпившись вокруг Фуллера, обрушили на него потоки такой виртуозной брани, что Вилли захотелось поаплодировать им. Марик передал о случившемся на мостик. «Кайн» остановился и медленно пошел назад. Марик сбросил с себя остатки одежды и обвязал вокруг пояса веревку.

— Нет смысла возиться с катером. Я сплаваю за этой чертовой штуковиной. Скажите капитану, чтобы остановили винты, — сказал он вахтенному офицеру и прыгнул в воду.

Солнце уже село. Буй казался красной точкой на багровых волнах, примерно в двухстах ярдах слева по корме. Матросы собрались у лееров, следя за головой старшего лейтенанта, медленно приближающегося к бую, и Вилли услышал, как они тихо переговариваются насчет акул.

— Пять минут назад я видел здоровенный «молоток», — сказал Беллисон. — Черта с два я бы поплыл. Сэкономить для нашего старика пять минут и потерять задницу…

Кто-то потрепал Вилли по плечу. Он раздраженно обернулся.

— Ну, ну в чем дело?

За его спиной стоял радист, и ветер трепал в его руке листок с донесением.

— Только что поступило через Фокса, сэр. Мы указаны как один из адресатов. Мистер Кифер сказал, кодировкой занимаетесь вы…

Вилли взял донесение и просмотрел его.

— О’кей. Через несколько минут расшифрую.

Он сунул донесение в карман и посмотрел на море. Сейчас на темной воде голова Марика была еле различима. Он добрался до буя. С минуты он возился возле него, взбивая ногами белую пену, потом высунулся из воды по пояс и замахал руками. Ветер еле донес его крик: «О’кей, тяните!» Матросы энергично взялись за мокрый линь и быстро стали тянуть. Буй приближался, рассекая воду, к нему прицепился и Марик.

Вилли, сгорая от нетерпения, бросился по трапу на кормовую палубу. На скользком настиле он оступился и упал. Волна теплой соленой воды перекатилась через него, и он насквозь вымок. Вскочив, он тоже ухватился за линь. Мокрый буй звякнул о палубу.

— Сбросить шар с правого борта! — заорал Беллисон.

Как только голова Марика показалась у ограждения винта, к нему потянулась дюжина рук. Он взобрался на борт.

Марик тяжело дышал.

— Сколько это заняло времени?

— Сорок одна минута, сэр, — ответил телефонист, — вместе с доставкой буя.

— Побили их всех, сэр, — сказал матрос, указывая в море. Черные шары еще висели на реях других судов.

— Отлично, — ухмыльнулся Марик, — сдохнуть мне на этом месте, если одна из этих калош побьет нас! — Его взгляд упал на перепачканную и мокрую фигуру Вилли. — Черт побери, что с вами произошло, Кейт? Тоже купались?

Матросы наконец заметили Вилли и давились от смеха.

— Слишком загляделся на вас, — сказал Вилли. — Это была отличная работа.

Марик отер ладонями воду со своей широкой загорелой груди:

— Черт возьми, я искал повод, чтобы окунуться.

— Вы не боялись встретиться с акулами?

— Если двигаться, акулы не страшны. Проклятье! — воскликнул старший лейтенант. — Я предпочитаю встретиться с акулой, чем с нашим стариком, если Железный Герцог Сэммис быстрее нас уберет трал… Пошли, Кейт, нам обоим нужно переодеться.

Вилли швырнул промокшую форму в угол своей конуры. Он совершенно забыл о донесении в кармане. Там оно и лежало следующие два дня, превратившись в кашицу, пока корабль куролесил на маневрах.

Погода стояла хорошая и, учитывая массу новых впечатлений, Вилли наслаждался путешествием, словно турист. Во время своих вахт на капитанском мостике он начал уже ладить с капитаном Де Вриссом, делая все усилия, чтобы понравиться ему. Взяв на вооружение афоризм Тома Кифера: «Как бы я это сделал, если б был дураком?» — он играл роль отчаянно сражающегося с трудностями сверхсознательного энсина. Все четыре часа своей вахты он стоял прямо, как столб, и таращился на море. Он никогда не разговаривал, за исключением тех случаев, когда к нему обращались, или для того, чтобы доложить об объекте, который углядел в бинокль. Даже если упоминание об объекте могло показаться абсурдным — плавающее бревно, консервная банка, мусор, сброшенный с корабля, он с серьезным видом о них докладывал, и капитан неизменно благодарил его самым любезным тоном. Чем больше он вживался в роль тоскливого болвана, тем лучше, казалось, относился к нему Де Врисс.