Бунт на продажу. Как контркультура создает новую культуру потребления

Но какое отношение имеет анализ Фрейда к этому парадоксальному выводу? Фактически такой вывод следует из ряда элементов теории Фрейда, с которыми все мы довольно хорошо знакомы и которые в нашем обществе повсеместно принимаются за истину. Основная идея всего этого — теория подавления. Всякий раз, когда мы называем напряженных людей «подавленными» или «анальными», заявляем, что те, кто нереалистично мыслит, являются «отверженными», предполагаем, что люди с тяжелым характером «распираемы гневом», мы косвенно ссылаемся на эту теорию.

Фрейд утверждал, что разум делится на три компонента: ид, эго и супер-эго. Ид, или бессознательное, — это среда наших инстинктивных побуждений и импульсов. (В популярной психологии ид часто называют «внутренним ребенком».) Ид руководствуется принципом удовольствия — оно не обладает ни ощущением реальности, ни самоконтролем. Это просто клубок диких и неконтролируемых желаний. Оно подобно ребенку, катающемуся по полу в магазине игрушек и кричащему: «хочу! хочу! хочу!» Более того, ид чужды какие-либо ценности и моральные ограничения. В то время как целями некоторых из наших побуждений являются альтруизм и любовь, другие стремления невероятно жестоки и яростны. Об этом говорит тот факт, что мы склонны не только причинять другим людям страдания, но и получаем удовольствие, делая это.

Также Фрейд считал, что на уровне ид мальчики хотят заниматься сексом со своими матерями и убить своих отцов, а девочки — наоборот. Но это совсем другая история.

В книге «Недовольство культурой» (Civilization and Its Discontents) Фрейд описывает наши основные инстинкты следующим образом:

Человек не является мягким и любящим существом, которое в лучшем случае способно на защиту от нападения. Нужно считаться с тем, что к его влечениям принадлежит и большая доля агрессивности. Поэтому ближний является для него не только возможным помощником или сексуальным объектом; всегда есть искушение сделать ближнего своего средством удовлетворения агрессивности, воспользоваться его рабочей силой без вознаграждения, использовать как сексуальный объект, не спрашивая согласия, лишить имущества, унизить, причинить боль, мучить и убивать. Homo homini lupus [11]. У кого хватит смелости оспаривать это суждение, обладая жизненным и историческим опытом?

Задача по обузданию ид и некоторому ограничению его влияния возлагается на эго, или «я» — наш сознательный ум. Оно обязано убеждать ид проявлять большую разумность в требованиях, смиряться с тем, что желаемое приходится получать не сию минуту, а позднее, работать вместо того, чтобы играть, ставить безопасность превыше сиюминутных устремлений. Как считает Фрейд, мы, к сожалению, ужасно нерациональные существа. Эго, действуя в одиночку, просто не имеет достаточно сил, чтобы держать ид под контролем. Когда в нас разгораются чувства — любовь, гнев, ревность или ненависть, мы обычно оказываемся не в состоянии сознательно отговорить себя от тех или иных поступков. В результате человеческое общество очень несовершенно, так как оно основано целиком на наших врожденных психологических ресурсах. Мы слишком ветрены и не способны к полноценной кооперации. Мы не похожи на пчел, которые мгновенно реагируют на определенные химические раздражители и осуществляют именно те действия, которые более всего нужны для их улья. Достаточно посмотреть на шимпанзе, которые убивают и насилуют друг друга ради удовольствия (вам этого не покажут в программах телеканала Discovery), чтобы понять, чем «заряжены» люди. Социальный порядок среди людей первоначально достигался примерно так же, как в стае волков или стаде шимпанзе. Для слаженного функционирования нашим предкам требовался альфа-самец, носитель доминантной иерархии, силой заставлявший первобытную орду подчиняться себе. Этот альфа-самец являет собой олицетворение фигуры отца. Присутствие отца дает эго нового союзника в битве за контроль над ид. Усваиваемый ребенком страх перед отцом, грозящим наказанием, создает новую структуру психики — супер-эго. Подобно ид, супер-эго бессознательно. Тем не менее оно может служить союзником эго, стремящегося властвовать над ид. Супер-эго подвергает цензуре наши желания и ассоциирует чувства стыда и вины с удовлетворением наших самых основных инстинктов.