Бунт женщин

— Доченька, — плакала на другом конце провода мама. — Дай номер телефона, я буду звонить тебе. Доченька!

— Ты приедешь?

— Я не могу оставить отца.

— Ты его любишь больше, чем меня?

— Я не могу оставить его.

— Пусть он пьёт без тебя, пусть погибнет.

— Я люблю его.

— Больше меня?

— Ты не можешь погибнуть. Рядом с тобой Денис.

Я сейчас маленькая девочка в маминых руках. Она купает меня. Она одевает меня. Она прижимает меня к своей груди. Она смотрит на меня ласкающим жалеющим взглядом.

— Я позвоню тебе, доченька, как только смогу, не трать деньги. Спасибо, доченька… ты позвонила мне…

— Мама, не плачь, мама!

Гудки бьются в моё ухо.

Почему в этом Городе не идёт дождь? Мне сейчас не хватает моего дождя, пусть он зальёт меня.

Мне нужно ехать домой. Нужно срочно помочь маме, пока она не погибла, как погибли Шушу, Люша и Бог знает кто ещё…

Моя мама — одна, без меня.

Две недели прошли, как проходят и минуты, и годы. Денис целые дни сидел в библиотеке — готовился к экзаменам. Инна работала и восстанавливала свои силы, теперь она взяла лишь одну смену, ей не нужно больше копить деньги для ребёнка.

Единственное событие случилось в эти две недели — Денису исполнилось шестнадцать лет. Мы с Инной купили ему красивую рубашку и галстук, испекли торт, приготовили вкусный обед. Денис, видно, не ожидал, он очень удивился, растерялся и весь вечер повторял одно слово: «Спасибо!»

Диплом бухгалтера оказался небольшой картонной книжечкой, но в нём значилось, что у меня теперь есть профессия и, скорее всего, я не умру с голоду.

Прощались мы с Инной в парикмахерской.

— Ты вернёшься? — спросила Инна.

— Я вернусь, — отвечала я.

— Не потеряй Дениса, — сказала она. — Таких, как он, больше нет.

Инна просит меня вернуться обязательно, говорит о том, что будет скучать обо мне, что я стала ей сестрой, а Денис — братом.

А я слушаю и держу руки на своём животе. Он — пустой. В нём нет моего сына. И виноват в этом отец, с которым я снова должна жить под одной крышей.

После потери ребёнка Инна перестала улыбаться. Ни разу не надела яркой одежды, ходила в одном и том же, тёмном скромном платье. Злой прищур, ненависть к посетителям. Посетители — мужчины. Инна — мужской мастер. Мне хочется сказать ей: «Не проткни им голову, твои клиенты не виноваты в твоей беде». Вместо этого говорю:

— Пожалуйста, ешь побольше и больше гуляй. Я пошла. — А сама продолжаю стоять. — Может, на подготовительные курсы устроишься и вместе в институт поступим?

— Ты чего? Профессия вот она, кормит меня.

— Разве жизнь — еда? Для души.

— Для души читать с утра до ночи, не понимать ни черта в чужой учёности, завидовать чужому уму? Не для меня. Я себя всегда прокормлю. — Инна полоснула по мне несчастным взглядом. — Ты вот возвращайся.

…Нам с Денисом достались боковые полки, в проходе. Не посидишь рядом — идут и идут люди, чуть не по ногам. Большую часть пути мы стоим в тамбуре, глядя в окно.

— Ты куда хочешь поступить? — спрашивает Денис.

— Не знаю, не думала.

— Чем тебе нравится заниматься?

Смотрю в светлые узкие глаза Дениса.

— Мне кажется, тебе понравилось бы работать с людьми… — говорит он. — Ты стала бы замечательным преподавателем.

Я вздрагиваю. Денис толкает меня на те же рельсы, что и отец.

— Не нравится школа, можно преподавать в институте, — замечает Денис мою реакцию. — А можно стать психиатром. Сколько людей нуждается в помощи! Ты так мягко и терпеливо говорила с Инной! Благодаря тебе она пришла в себя и начала работать. Если бы не ты, неизвестно, сколько ещё лежала бы уткнувшись в стену. А то и покончить могла бы с собой!

— А ты на биофак пойдёшь?

— Нет, конечно. Я хочу стать геологом. Хочу подальше от людей, от цивилизации!

— А как же твои любимые звери?

— Звери мало живут. Не хочу переживать их смерти, их страдания. Это издевательство — держать их не в природных условиях.

— Можно изучать их в природных условиях.

— Я ехал к тебе в поезде, смотрел в окно. Деревья, поля, холмы — такой покой! Захотелось самому побыть в покое, вышел на остановку раньше. Тишина в лесу, свет в поле… дышать легко.

— Что же ты хочешь изучать?

— Камни.

— Они — холодные, жёсткие!

— Они — спрессованная, когда-то тёплая жизнь. Они тоже живые. В них те же элементы, что и в нас с тобой, просто переставлены по-другому. Кто знает, чем, кем они были раньше. Из вулкана лава — жидкая, огонь, а — застывает валунами, камнями, причудливыми фигурами.

— Но ты так хорошо знаешь биологию, её можешь сдать не готовясь!

— То, что знаю, уже моё. Хочу знать больше…

Если бы мне предоставили право выбора: мой сын или Денис? Почему «или»? Я могла бы родить сына, вернуться домой, и ко мне пришёл бы Денис. Пришёл бы?

— А как ты относишься к психологии?

Наверное, все в поезде давно спят. И проводница спит. А мы с Денисом стоим в тамбуре. И он задаёт мне вопросы. Но то ли светлый узкий взгляд Дениса, то ли наше бессонное стояние в тамбуре, когда весь мир вокруг погружён в сон, то ли страх перед дождём и пьяным отцом… я не могу отвечать.

Денис провожает меня домой.