Бунт женщин

— Сопляк, младше на год, а отнимает тебя… И я — помойка для его излияний. Решил отомстить и ему, и тебе. Он болтал мне о своих планах: жизнь посвятит биологии… а я наливался ненавистью к нему и к тебе, почему ты видишь его, а не видишь меня. Я был злой, — повторил Виктор горестно. — Я был гадкий. То, что я сделал с тобой, — Виктор поморщился, — не сразу отрезвило меня. Отрезвил меня Денис. Всё столкнулось вместе. Уволили твою мать. Денис прибежал ко мне: спасай! Мама помчалась к Велику. Не получилось. Когда погибли звери, я тоже думал, он не будет жить. Я пас его, брёл следом, не ходил на уроки, как и он. Там же, где тебя, сторожил на насыпи его, Сталкивался с ним лицом к лицу, вызывал на откровенность. Я заставлял его повторять всё снова и снова, мне мама говорила, когда плохо, надо выговариваться и выплакиваться. Я знаю, я помог ему. А потом он дёрнул за тобой. Вот тут я чуть с ума не сошёл. Я-то думал, он тебя в упор не видит, я был уверен, он в твою мать… — Виктор запнулся. — Я уже любил его. Я уже знал его. Он уже был мой друг. Я догнал его, когда он, журавль с рюкзаком, шёл к поезду. И я думал — убью его. Накануне он сказал мне: «Мне нужно вернуть Полю сюда во что бы то ни стало!» Когда я возник перед ним, он от неожиданности отпрянул: «Ты чего? Ведь мы попрощались!» Я кипел, как чайник, даже, мне кажется, булькал. И я выбулькал: «Зачем… Полю… сюда? Зачем уходишь?» Он ничего не заподозрил, он думал, я пекусь о нём, и так мягко, знаешь, говорит: «Не волнуйся ты так. Мария Евсеевна больна, Мария Евсеевна измучена, ей нужна помощь, её нужно спасти». Я хлопнул его изо всех сил по плечу: мол, дуй, пусть ляжет путь…

— Ты пишешь стихи? — спросила я неожиданно для себя. — Или рассказы?

Он вытаращил глаза.

— Ты чего это? С чего взяла?

— Речь у тебя… временами странная: «пусть ляжет путь». Так говорят поэты… — Теперь я булькаю, как чайник, ожогом саднит в груди, я плещусь кипятком. Я ненавижу Виктора и готова хватить его тяжёлым предметом по башке. Повторяются прозрачные слова Дениса: он хочет вернуть меня в помощь маме.

— Да, я пишу стихи. И я послал их на конкурс в Литинститут.

На удивление нет сил.

— Может, ты и друг Денису… может, враг… может, тебе и кажется, что ты знаешь его… только иди скорее, прошу тебя, найди его. Я чувствую, я знаю, он может что-то сделать с собой. Пожалуйста.

Денис обманул меня, вселил в меня надежду. Он — лицемер. Он не сказал мне правды. Он сказал мне: «Я буду там, где будешь ты», а должен был сказать: «Я буду там, где будете вы, Мария Евсеевна и ты».

— Пожалуйста, Витя. Ты, сам говоришь, любишь Дениса. Помоги.

— А ты пока уедешь…

— Нет, я дождусь тебя.

Виктор ушёл. А я едва доползла до голубой комнаты и упала на постель.

Сплю не сплю… Денис — впереди, я — за ним.

Голос мамы:

— Она уехала? Вот она пишет в письме…

— Поезд — в четыре, билеты у меня, она не могла уйти без вещей.

Они обе буквально врываются в комнату.

— Доченька! — зовёт меня мама.

— Доченька! — зовёт Ангелина Сысоевна. — Тебе опять плохо? Что с тобой случил ось без меня? Я принесла вещи.

Сажусь в кровати. Приснившийся мне Денис уплывает, я могла бы удержать его, если бы не мама…

Мама давит себе грудь — сейчас начнётся приступ.

Я жду Виктора.

— Пожалуйста, Ангелина Сысоевна, сдайте билет, — говорю, едва шевеля языком и губами. — Неловко, я загоняла вас, но деньги пропадут. Я никуда не еду.

— Слава Богу, — шепчет мама. — Спасибо, доченька.

Она ещё не знает, что с Денисом может случиться беда.

— Слава Богу, — говорит Ангелина Сысоевна.

Мама давит грудь.

— Пожалуйста, мама, пойди отдохни. Тебе очень нужно скорее поспать, хотя бы пару часов. И я хочу спать. Посплю и приду домой. Я же никуда не уезжаю. Остаюсь. Мне только нужно поспать. Я не могу сейчас идти. Я посплю здесь и приду, как только проснусь.

— Ты не обманываешь меня? Можно, я возьму твои вещи домой?

— Можно. Возьми мои вещи. Ничего не готовь, ляг.

— Что случилось? — спрашивает Ангелина Сысоевна, как только мама уходит. — Я вижу, что-то случилось.

Я закрываю глаза — пусть думает что хочет, я хочу спать.

— Пожалуйста, — едва ворочаю языком, — сдайте билет, всё остальное потом.

Она явно встревожена, но послушно идёт сдавать билет.

Что делала бы я без неё в этой жизни? Спасибо, Ангелина Сысоевна.

Глава одиннадцатая

Время тянется. Я хожу по комнате. Хожу по гостиной, по кухне. Зверь в клетке.

Пусть любит маму, только бы жив.

Ангелина Сысоевна возвращается через час. И почти сразу, следом за ней, вваливается в гостиную Виктор. Он именно вваливается, чуть не падает, налетая на кресло у телевизора.

— Ты была права. У матери взял бланк, подделал рецепт, в аптеке купил таблетки, шёл, идиот, глотал, шёл, глотал. Не успел упасть, я вышиб из его рук эту чёртову гадость! — Виктор бросает на стол коробку с ничего не говорящим мне названием. — Едва доволок его до больницы, никогда не думал, что столько в нём весу! Сознание потерял там. Промывают. Там его предки. — С волос и по лицу Виктора течёт вода, он стирает её рукой, а лицо тут же снова — мокрое.

— Господи, да объясните мне, что случилось?