Бунт

Золотые глаза Ксани угрожающие сузились, она остановилась посреди улицы.

— Мертель, ты не умеешь лгать, — медленно проговорила она. — Абсолютно. Так что попробуем еще раз: какие дела мешают моему брату наконец-то покинуть Тилгуафну?

Мертель тоскливо огляделся в поисках путей побега. Впрочем, что толку? Даже если он сбежит сейчас, Ксани этого так просто не оставит — будет расспрашивать его при следующей встрече. Не видеться с ней, чтобы сдержать слово, данное Иззмиру? Но… не видеться с ней…

— Это секрет. Он просил сейчас не говорить, но потом сам расскажет. Наверное, — добавил дроу на тот случай, если Иззмир рассказывать ничего не собирается.

Зря он все-таки это сделал. Ксани, которая вроде бы успокоилась, предвкушая сюрприз, при последнем слове яростно взметнула серебряным длинным хвостом.

— Наверное?!

— Да, н-но… мне пора!

Он успел услышать свист кнута, но не успел среагировать, и в следующую секунду неловко упал на землю. Было больно и очень обидно.

Несколько прохожих остановились, но Ксани отправила их восвояси, объяснив, что они отрабатывают приемы ведения боя на улицах города. Владыка мечей, где она слов-то таких нахваталась?

— Ну что? — девушка жарко дохнула в ухо, присев рядом с поверженным парнем. — Будешь говорить?..

ЭРЕЛИС

Мать смотрела на лежащие на полу осколки зеркала, как зачарованная. Если рассуждать логически, то у нее было целых две причины, чтобы разбить мерзкое стекло. Зеркала были посвящены Шэли`и`Ксан, богине, которую Эрелис никак не могла согласиться считать одной из самых могущественных, почти наравне с Ллос. Шэли была словно создана на потребу мужчинам, низким и грязным созданиям — красота, танцы, летящие по воздуху серебристые волосы и веселый смех. Да, ее жрицы отлично умели варить зелья и, ее лучше — разнообразные яды, убивающие быстро или медленно, мучительно или безболезненно — все, как пожелает заказчик.

Они брали дорого, да. Иногда только спустя годы дхаэроу понимал, какой на самом деле высокой была цена. Когда-то давно, когда Эрелис еще не была Матерью дома Кенррет, она отдала свое дыхание. И что теперь? Никто не поможет ей, никто — а ведь те же самые проклятые слуги Змеезнающей наверняка знали, как исцелить болезнь! Их больше не было, все пали во славу Ллос.

А вот она, Эрелис, был все еще жива. Мучительный кашель раздирал все ее нутро, она отхаркивала кровь с почерневшими кусочками собственных легких… но она жила.

Дхаэроу едва ли смогли бы выжить в подземельях Рраена, если бы с меньшим упорством цеплялись за этот мир.

Самый крупный осколок отразил вторую причину ярости Матери. Она некогда была прекрасной, но сейчас болезнь сожрала всю красоту. Ввалившиеся щеки, скулы, рискующие прорвать кожу, глубоко запавшие глаза, которые горели яростным лихорадочным огнем.

Эрелис опустила каблук на осколок и изо всех надавила, услышав сухой звонкий хруст. Ритуал спасет ее. Иначе…

Иначе и быть не может.

МЕРТЕЛЬ

— Он сошел с ума! — заявила Ксани, когда Мертель рассказал все, что потребовала юная жрица. — Мертель, ты заметил какие-нибудь признаки безумия?

— Нет.

Воин чувствовал себя неловко. Он не терпел, чтобы кто-то оскорблял Ледяного в его присутствии. Но это делала его сестра… Было еще обиднее, чем лежать на улице с щиколотками, спутанными кнутом.

— Из-за светлой! О, Великие Своды! — Ксани всплеснула руками, встала, потом снова села и призадумалась. Она положила подбородок на сплетенные пальцы рук и прикрыла глаза. Из-под серебряных ресниц светилась узкая полоска жидкого золота.

Мертель замер, молясь про себя, чтобы она не задумала что-нибудь, в чем ему, несомненно, придется принимать участие.

— Я пойду с вами.

Ну вот, пожалуйста.

— Не пойдешь.

Ага, так она и послушалась.

— Нет, пойду!

Мертель недавно получил скромный маленький дом, точнее даже — две комнаты на втором поверхе дома, в которых они сейчас и находились. Аккуратная до занудства Ксани не сказала ни слова ни об остатках еды на тарелках, поставленных одна в одну на столе, ни о… кхм… предметах одежды, которые Мертель безуспешно пытался запихать ногой под кровать. Там просто уже ничего не помещалось. Единственное, что содержалось в безупречном порядке — оружие и доспехи, но Ксани, женщине, это не понять. Ей нужен внешний блеск, чтоб все по полочкам и никакой пыли.

Тем не менее, она промолчала. Значит, была слишком увлечена своими мыслями и новостями о брате.

— Не пойдешь, — Мертель повысил голос.

— И кто меня остановит?

— Яхмос. И Зекрос. Он будет руководить вылазкой.

Во второй раз за день Мертель неожиданно для самого себя смог разумно возразить на слова собеседника! Он мог бы гордиться собой, если бы эти возражения действительно были обдуманы. Получалось скорее так: ляпнул, а потом уже понял, что сказал именно то, что надо. Мертель утешил себя, что, как у некоторых охотников открывалось за годы охоты бессознательное чутье на спрятавшегося зверя, так у него начала проявляться скрытая рассудительность. И бессознательный разум. Или что-то вроде того.

Ксани надула губы и нахмурилась. Ей не нравилось, когда кто-то ставил преграды на ее пути.