Бунтарь ее величества

– Прошу меня простить, что нарушаю ваше уединение, – сказал гость, – но мне хотелось побеседовать с вами, шевалье. Мне, как и ее величеству, интересно все, что касается вашего великого друга Вольтера. Со своей стороны я надеюсь оказаться вам полезным. Ведь вы не знаете обычаев нашей придворной жизни. Возможно, я смогу сообщить некоторые сведения, которые вас заинтересуют.

– Весьма признателен вам за ваше предложение, граф, – ответил де Ружен. – Вы угадали: мне действительно нужен советчик, чтобы лучше узнать ваш двор и вообще все, что здесь происходит.

– В таком случае я предложу вам снова выйти на открытый воздух, – предложил граф. – Если мы проследуем в отдаленную часть парка, нам никто не помешает.

– Вы не будете возражать, если мой названый брат будет сопровождать нас в первой части нашей прогулки? – спросил шевалье. – Дело в том, что он хотел немедленно приступить к работе и начать писать вид здешнего великолепного парка и дворца. Он сядет работать, а мы с вами пойдем гулять и беседовать.

– Почему бы я стал возражать? – ответил граф. – Пусть господин Полье работает, он не будет нам мешать.

Жан Полье подхватил ящик с красками, мольберт и складной стул и поспешил за двумя собеседниками. Выйдя в парк, он огляделся, выбрал место, с которого открывался хороший вид на дворец, и принялся за работу. А де Ружен и граф Голенищев не спеша двинулись по аллеям парка.

– Так расскажите мне, шевалье, как поживает наш друг Вольтер? – заговорил граф, искоса поглядывая на собеседника.

Тот ответил не сразу. Сначала огляделся по сторонам и, убедившись, что в парке, кроме них, никого нет, произнес, доверительно понизив голос:

– Я должен сделать вам важное признание, граф. В последнее время я мало виделся с великим человеком, и даже в поместье Ферне не заезжал. Письмо Вольтера мне передали уже в Париже. Зато я часто виделся с другим великим человеком – я имею в виду короля Людовика.

– Вот как?! – воскликнул Голенищев. – Вы близки с королем?

– И весьма близок, – подтвердил де Ружен. – Я являюсь доверенным лицом короля, которому он дает разного рода деликатные поручения. Одно такое поручение его величества я выполняю и сейчас.

– То есть это король поручил вам передать императрице письмо Вольтера?

– Да, и это тоже. Его величество Людовик XV весьма поощряет эту переписку, хотя философ официально по-прежнему находится в опале. Потому его величество меня и послал. А также затем, чтобы я своими глазами увидел, что происходит в Российском государстве. Конечно, существуют рапорты нашего посланника, но он может чего-то не заметить.

– Что ж, интерес французского короля к нашему Отечеству понятен, – заметил Голенищев. – Наблюдается сближение России с Англией и Пруссией, и король Людовик опасается, что против него вновь может сложиться могущественная коалиция, как во времена Семилетней войны.

– Я вижу, граф, что вы мыслите весьма тонко, – согласился француз. – Да, король Людовик опасается растущего влияния Британии на политику ее величества Екатерины Алексеевны. Ему хорошо известно, как она доверяет английским послам. И нам бы хотелось, чтобы при дворе императрицы был человек, который понимал бы французские интересы. Его величество король всегда сможет вознаградить такого человека…

– Давайте пока не будем об этом говорить, – остановил его Голенищев. – Условимся, что мы пока просто беседуем как два светских человека. Вы хотите лучше узнать о положении дел в нашем государстве, а у меня есть понимание такого положения, и я готов им поделиться. Прежде всего хочу вам объяснить, почему императрица так благоволит английскому послу. Причина состоит в том, что ее положение непрочно и она нуждается в могущественном покровителе.

– Как же так?! – воскликнул де Ружен. – Екатерина повелевает огромной империей, у нее самая большая армия в Европе, и эта армия ей послушна. Почему же ее положение непрочно?

– Потому что она не имеет никаких прав на русский престол. Ее сын Павел – да, имеет, а она – нет и прекрасно это знает. Она не может сделать ничего, что могло бы вызвать недовольство дворян, особенно гвардии. Отсюда непрерывная череда дарений, подарков, раздача имений. Отсюда же и снисходительность ко всякого рода ворам и растратчикам. Народ при этом остается в небрежении, голодает, отягощен поборами. Оттого вспыхивают разного рода волнения. В прошлом году произошел известный бунт в Москве, получивший название Чумного, тогда суеверный народ поубивал множество знатных людей. Произошли также волнения казаков на далекой реке Яик. Неспокойно и в Запорожье, этом вечном источнике недовольства. Но самое опасное для императрицы – среди знатных людей тоже имеются недовольные, и там возникают заговоры.

– Вот это, признаться, интересней всего, – заволновался француз. – Расскажите мне подробней об этих заговорах. Кто в них участвует? Я понимаю, что вы можете не знать имен…

– Да, я не знаю имен, – кивнул Голенищев. – А и знал бы, не стал говорить – сами можете судить, как сие опасно. Но кое-какие соображения могу изложить…

Глава 6