Бунтарь (ЛП)

— Да? Я этого не знала. — Я слежу, как Зейн вытаскивает пачку печенья с написанной от руки этикеткой, которую я не могу разобрать. — Рут вовсе не ненавидит тебя. Что это?

— Пастичотто, — говорит Зейн с испанским акцентом, сунув одно в рот. Он жует, затем слизывает сахарную пудру с пальцев. — Печенье из Испании. Моя бабушка делала такое в детстве, и Рут всегда держит их в своей кладовой. Она заказывает их в европейской пекарне в Нью-Йорке. И платит хорошие деньги, чтобы его доставляли свежим. Хочешь одно?

Я отрицательно качаю головой.

— Почему бы тебе не заказать их для себя?

— Я и заказываю. Мы оба получаем их первого числа каждого месяца. Я уже съел свое. — Зейн улыбается мальчишеской улыбкой и кладет пачку обратно. — Ты многое теряешь.

— Тебе пора, — говорю я.

— Почему? У тебя внезапно наметилось свидание? — усмехается он, и я замечаю на его щеке налет сахарной пудры, который я почти готова слизать.

Но, конечно, я бы никогда этого не сделала.

— У меня есть дела, — говорю я.

— Подобные тем, какими ты занималась до моего прихода?

— Не беспокойся об этом. — Я приподнимаю брови и указываю на прихожую. — Уверена, что тебе есть куда пойти и кого побеспокоить, так что…

— На самом деле, сегодня вечером я совершенно свободен. — Зейн складывает руки за голову и идет к двери.

Я закатываю глаза, когда он не видит.

— Я уверена, что ты найдешь способ заполнить этот пробел.

— Хочешь потусоваться? — Его вопрос кажется серьезным, судя по отсутствию ухмылки на лице или огонька в глазах.

Я указываю на себя.

— Хочу ли я… Хочу ли я потусоваться? Сегодня вечером? С тобой?

— Хорошо, позволь мне перефразировать, — говорит он, подходя ближе. — Ты зависнешь со мной сегодня ночью?

Я смеюсь.

— Хорошая попытка, де ла Круз. Боюсь, я не буду этого делать.

Внутри меня все приходит в волнение, что-то зажигается и губы начинают изгибаться в широкую улыбку.

Я не узнаю себя сейчас. Кто эта женщина, позволяющая себе быть очарованной профессиональным соблазнителем?

— Перестань быть такой чертовски упрямой. — Зейн понижает голос, взгляд настолько напряжен, что я не могу отвести свой взгляд. И, возможно, не хочу. — Мы можем посмотреть фильм. Может, закажем пиццу. Черт. Я не знаю. Что ты любишь делать?

Я наклоняю голову и разглядываю его лицо.

— Почему ты хочешь тусоваться со мной?

— Слушай, я чувствую себя виноватым. За то, что заставил тебя чувствовать себя некомфортно. Конечно, черт возьми, я не ожидал, что ты убежишь. — Зейн издает смешок. Один раз. — Я думал, что такая девушка, как ты, привыкла к подкатывающим мужчинам. Полагаю, такое бывает довольно часто. Не думал, что когда-нибудь испугаю женщину.

— Я не испугалась, — говорю я. И его лесть работает.

Вроде бы.

Черт его подери.

— Хорошо, испугал, разозлил, что угодно. — Он поднимает руку.

— Там, откуда я приехала, мужчины так себя не ведут. Ни один мужчина в Рикстон Фоллс никогда не скажет женщине, что ему кажется, будто она хочет его трахнуть.

— Это в штате Нью-Йорк, верно? — спрашивает он.

Я киваю.

— Тогда я позволю себе не согласиться с тобой по этому вопросу. Я знаю много придурков с севера.

— Они, вероятно, из города. Небольшие городки севернее менее… прогрессивные, когда дело доходит до такого рода вещей.

— Это многое объясняет. — Зейн подставляет большой палец под подбородок и пристально на меня смотрит. — Ты девушка из маленького городка. Я городской парень. Мы говорим на разных языках. Может быть, это наша проблема.

Я смеюсь.

— Не думаю, что это наша проблема. Вовсе нет. Хотя, это мило.

Он морщит нос.

— Мило? Боже. Никогда не называй меня так. Иисус, Далила, я из Чикаго. Вырос на улицах Саут-Сайда. Мужчины не милые. Ты заставишь меня потерять мой уличный авторитет, если продолжишь называть меня так. Кстати, я тяжело работал, зарабатывая его.

— Уличный авторитет? Ага. Не думаю, что он тебе нужен в Лагуна Палмс. Твой уличный авторитет здесь не пригодится. — Я слегка хлопаю его по руке. — Кстати, я учусь в колледже Чикаго.

— Рут мне говорила.

Ну, конечно, она это сделала.

Зейн фокусируется на мне, его улыбка исчезает.

— Кажется, каждый раз, когда делаем шаг вперед, мы возвращаемся на пять шагов назад.

Я смеюсь.

— Ага.

— Как ты думаешь, почему так, док? Проанализируй это.

Подняв палец, я не могу удержаться от желания исправить его.

— Я буду лицензированным социальным работником, а не психологом или психиатром. Не доктором.

Зейн закатывает свои медового цвета глаза.

— Какая разница? Просто ответь на этот чертов вопрос. Почему нам так чертовски трудно дружить больше пяти минут?

Он так близко, что я чувствую запах его одеколона. Чувственный. Опьяняющий.

Это заставляет меня задуматься о том, как будет ощущаться его кожа, когда его теплое тело будет тереться о мое, каково это будет чувствовать себя прижатой его телом, запутанной в простынях, с его руками в моих волосах.

Я трясу головой, приходя в себя.

— Потому что у нас разные приоритеты.

— Да? И какие у меня?

— Трахнуть девушку, живущую по соседству.

— А твои?

— Не трахаться с парнем, живущим по соседству.