Бунтарь (ЛП)

— Ты же не пишешь сообщение Пьеру? — Я морщу нос, испытывая отвращение к этому сорокалетнему французскому мудаку, который в этом году разбил сердце моей сестры.

— Нет.

Сестра убирает телефон обратно в сумочку, стягивает с головы козырек от солнца и поправляет волосы, глядя в зеркало. Убирает свободно висящие пряди и переделывает хвост, а затем наносит слой розового бальзама для губ — Дафна проходит от нуля до Джиджи Хадид за три секунды.

Моя сестра — воплощение легкого шика: пухлые губы, медовая кожа, длинные ноги и густые волосы. И в довершение всего, она еще более красива изнутри. Беззаботная. Смелая. Сладкая. Счастливая от природы.

Полагаю, никто никогда не говорил, что жизнь справедлива.

— Ты сейчас с кем-то встречаешься? — Я любопытствую немного больше обычного.

Она поворачивается ко мне.

— Я вернулась в Рикстон Фоллс меньше месяца назад. С кем бы я встречалась? И почему ты так любопытна? Может, нам стоит сосредоточиться на твоих проделках, маленькая мисс Странные-Мужчины-Стучат-В-Мое-Окно?

Я закатываю глаза и прячу улыбку, сосредотачиваясь на обгоне машины впереди.

— Так ты собираешься рассказать мне о нем или как? — настаивает сестра.

— Он сосед Рут. Играет в футбол, — говорю я. — Профессиональный футбол. «Гейнсвилльские Пумы».

Дафна пожимает плечами.

— Э-э-э, никогда о них не слышала. Но продолжай.

Я смеюсь про себя. Иногда мы настолько же похожи, насколько разные.

— Во всяком случае, в свою первую ночь здесь я пошла к соседу, чтобы попросить его не шуметь, потому что он устроил непристойно громкую вечеринку, — говорю я.

Дафна кладет руку на мое предплечье.

— О нет, ты не сделала этого.

— Было два часа ночи и будний день.

— Ты понимаешь, как отстойно ты звучишь, верно? Ты слышишь свои слова?

— Все равно. — Я отмахиваюсь и продолжаю рассказывать о том, что случилось той ночью. И как мы после столкнулись в бассейне. И как я все время натыкалась на Зейна в окрестностях Лагуна-Палмс. И обо всех идиотских словах, которые постоянно вылетают из его рта.

— Он делает это специально, — говорит она. — Натыкается тебя. Несет весь этот бред.

— Это я поняла.

— И как только ты отдашься ему, то больше никогда не увидишь.

На мгновение в машине повисает тишина.

— Далила, — Дафна разворачивается всем телом, недоверчиво глядя на меня, — пожалуйста, скажи, что ты этого не сделала…

Прикусив губу, я киваю. Я не могу лгать своей сестре. Она все равно видит меня насквозь.

— Как? Когда? Почему?.. — Дафна откидывается на спинку сидения, глядя вперед на дорогу. — Ты только что провела двадцать минут, перечисляя все причины, по которым терпеть не можешь этого придурка и насколько он тебя раздражает, и я согласна, он — все, что ты ненавидишь в человеке — а потом ты просто отдаешься ему?

— Я понимаю не больше твоего. — Сжимаю руль вспотевшими ладонями. Дотянувшись до панели управления, включаю кондиционер, потому что здесь вдруг стало жарко. — Он очень обаятельный. Иногда ему трудно противостоять. Когда ты встретишь его, ты все поймешь.

— Я встречусь с ним?

Я вздыхаю.

— Наверное. Он повсюду, Даф.

— Так и когда же вы переспали?

— Я не знаю. Может, ранее на этой неделе.

На самом деле, во вторник вечером. Примерно в семь часов. Не могу сказать сестре это, хотя… Я должна выглядеть хладнокровной, потому что внутри я — какая угодно, только не хладнокровная. И если скажу слишком много, Дафна начнет разнюхивать, как ищейка.

— Без разницы. В какую ночь это было? — начинает давить она. — Это было до или после того, как он постучал в твое окно?

— До.

Дафна хлопает рукой по приборной панели.

— Значит, ты отдалась ему, и он не сбежал как мудак. Это о чем-то говорит.

Я качаю головой, включаю сигнал поворота и сворачиваю к нашему выезду.

— Он принес мою одежду, которую я оставила у него.

— Ты ушла домой голой?

Мы останавливаемся на красном сигнале светофора, и в это время мой телефон гудит из подстаканника между сиденьями. Я читаю сообщение, радуясь предлогу сменить тему. Еще с той ночи я продолжаю ожидать, что мой телефон взорвется от сообщений Зейна, но он держится на расстоянии. Не знаю, какова его игра, но чувствую, что все, что он делает — это какая-то стратегия. И, черт, это работает. Чем больше Зейн остается в стороне, тем больше я хочу, чтобы он снова меня побеспокоил. Никогда не была так смущена.

— Рут хочет, чтобы мы пообедали с ней в клубе Лагуна-Палмс. Она сейчас там.

— Хорошо. Я проголодалась. В самолете нам дали хумус и крендель с солью и только после того, как я съела все это, увидела, что срок годности хумуса истек четыре месяца назад. — Дафна кладет руку на свой урчащий живот. — Так или иначе, это было хорошо?

— Извини, что было хорошо?

Сестра приподнимает бровь.

— Ты же отлично знаешь, о чем я спрашиваю.

Сжав губы, я делаю вдох через нос и обдумываю ответ в течение двух секунд.

— Это было невероятно.

* * *

— Мои девочки! — Тетя Рут, заметив нас, встает из-за стола, кладет салфетку на тарелку и бросается к Дафне. — Боже мой, как ты выросла! Ты такая высокая! И, наконец, потеряла свою детскую припухлость, как, думаю, ты и хотела.