Бунтарь. За вольную волю!

И Михаил под очарование велеречивых слов Болотникова попал. Прост с виду предводитель, незаносчив, слова простые и понятные говорит да убедительно. Да ещё какую-то струнку в душе Михаила задел. Рок-музыканты бунтари в душе, а здесь и сейчас в этом бунте поучаствовать самому можно. Да здравствует бунт! За справедливость! Забыл слова – русский бунт, он бессмысленный и беспощадный. Вроде и не подросток уже, а возможность побунтовать увлекла.

– Я пойду, прими в войско! – закричал мужик по соседству.

– И я! Меня возьмите, – закричал второй.

– Всех, кто хочет помочь делу праведному, благому, всех в войско возьму, – поднял руки Болотников. Кто грамоте разумеет – поднимите руки.

Поднялись две руки, помедлив, Михаил тоже поднял.

– Кто грамотен, подойдите.

Михаил через толпу вперёд пробился. Болотников их попросил на крыльцо подняться.

– Сейчас они списки составят и впредь будут вашими десятниками. Все их указания исполнять, как мои. Войско – оно дисциплины требует, иначе мы – сброд!

Так, неожиданно для себя, Михаил стал маленьким начальником. Но вывод сделал – впредь не высовываться без нужды. Толпа народа разделилась на три части, к каждому из писарчуков. Гусиным пером и жидкими чернилами Михаил не писал никогда, с непривычки получалось неряшливо, даже две кляксы поставил. Это не шариковой или гелиевой ручкой писать. Однако и у двух других грамотеев получилось не лучше.

Пока писали, Болотников ушёл, а вернулся со стрелецким полковником. Всё по форме – колпак, кафтан, рубаха, сапоги. Сбоку на ремне сабля, за поясом пистолет внушительных размеров.

– Сейчас Онуфрий, Григорьев сын оружие раздаст согласно спискам.

На небольшую площадку въехали три лошади, тянущие подводы с боевым оружием.

– Первый десяток! Подходи! – громогласно крикнул стрелецкий полковник.

А по спискам у каждого грамотея не десяток получился, а три. Мужиков-то, охочих до участия в бунте, много, а грамотных трое оказалось. Но полковник внимания не обратил. Каждого подходившего спрашивал:

– Чем владеешь?

Сообразно ответам оружие выдавал. Боевое железо, видавшее виды, видимо, трофейное, из арсеналов. Потёртое, со следами зазубрин на лезвиях, но без следов ржавчины. Видимо, в арсенале за оружием следили. Да и то, кто будет выдавать холопу или крестьянину новое оружие, если он им толком пользоваться не умеет. Сабля отечественная стоила новая шестьдесят копеек, сумма немалая. Шведская или дамасская от трёх до двенадцати рублей, деньги для простого люда заоблачные. На три рубля можно деревню купить, с землёй, холопами и скотиной. Люди простого звания брали и оружие попроще – топоры, кистени, железные палицы. Взяв в руки оружие, принимались им размахивать. Стрелецкий полковник с неодобрением заметил:

– Как бы не покалечили или не поубивали друг друга!

Помогавший ему стрелец махнул рукой.

– Один сдуру отрубит себе что-нибудь, другие враз поумнеют.

Михаил получал оружие последним. Что брать, если не владел ничем, кроме «калашникова»?

– Ручница есть? – спросил он.

– А совладаешь?

– Опыт есть, – соврал Михаил.

– Тогда бери и берендейку.

Стрелец глянул на Михаила с уважением. Обращаться с огнестрельным оружием многие не умели, а от звука выстрела закрывали глаза и уши. Что такое берендейка, Михаил не знал. Оказалось, наплечная сумка, где хранился порох, пыжи, пули. Получив ручницу, кремневый пистолет, сунул его за пояс. Ни кобуры, ни сумки для его хранения не полагалось. Сразу сообразив, что скорострельности ему не видать, Михаил попросил кинжал.

– Может, саблю?

– В ногах путаться будет.

Нашёлся кинжал. Ножны простые, деревянные, кожей обтянуты. Зато клинок хорошей стали, а рукоять простая. Не для парадов кинжал, для боя. Михаил в сторону отошёл, начал ручницу в руках вертеть. Тяжела, да и калибр изрядный. Ох, зря на такое оружие напросился. Патронов нет, дульнозарядное, сколько пороха засыпать, да что вначале? Кремневый замок приготовить или порох с пулей в ствол? Это сейчас литературные пособия, Интернет, где мусора много. Но пересилил гордыню, к стрельцу подошёл.

– Подскажи, братец, какова мерка? Из пищали стрелял, правда, давно. Как бы с зарядом пороха не переборщить, а то ствол разорвёт.

– Вопрос правильный. Смотри и запоминай. В берендейке мерка есть. Ею порох отмеришь. Засыпал в ствол, сверху пыж и прибей. Шомпол-то под стволом. – Стрелец говорил и показывал. – Потом пулю, а сверху ещё пыж, не то ручницу наклонишь, а она выкатится. Опосля курок взведи, маленькую щепотку пороха на полку подсыпь, крышечкой прикрой. В дождь не заряжай, порох подмокнет, подведёт. А уж затем пали по команде.

Стрелец ручницу поднял, спуск нажал. Оглушительно бабахнуло, дымом чёрным затянуло. Мужики от неожиданности ахнули, зашумели.

– Тихо! Привыкайте! У ворога нашего, войска московского, не только пищали имеются, а и пушки. Во много раз сильнее грохочут.

Один из селян спросил:

– Громом убивают?

– Эх ты, лапотник! Из пушки дроб каменный летит, або ядро. Как грохот услышал, быстро прячься, скажем – за дерево, уцелеешь тогда.

– Страсти-то какие! – перекрестился мужик.