Бунтарка для хорошего мальчика

Марья удивленно взглянула на возлюбленного. Обычно он всеми способами ограждал ее от неприятных разговоров, а сейчас сам толкает.

— Сомневаюсь, что у нее самой получится найти нужные слова для разговора с родственниками, — пояснил Женька, — тебе придется помочью.

Марька только тяжело вздохнула. Придется значит придется. Должна же она хоть что-то в этом бедламе сама сделать, и так Женька с ребятами за нее почти все проблемы решили.

— Все, малышка, мне снова пора на работу, — Евгений чмокнул любимую в макушку и встал. — Люблю тебя безумно!

Марьяна с удовольствием повисла на шее у самого лучшего на свете, самого надежного мужчины. Наверное, в первые в жизни она отпускала его на работу с легким сердцем, потому что знала — ее Жени все по плечу!

Глава 43

На следующий день Марька все-таки нашла в себе силы пойти к матери.

Со Славой остались Женя, Глафира и Артем. Неожиданно братишка легко влился в их беспокойный коллектив. Он совершенно не пугался громких звуков и потасовок, прекрасно засыпал при любом шуме и с удовольствием играл всем, что ему показывали ребята, будь это косметичка Ангелины, ноутбук Вадика, Мишкины микросхемы, Женины блокноты, Марьяшкины холсты, Дарины волосы, Темкина рубашка, или бусы Глафиры.

Марьяне было жаль покидать друзей. За эти дни они сблизились поновой, заново вспомнили, что они единое целое и самые близкие друг другу люди, практически семья.

Но сегодня Марьяшу ждало одно неприятное дело и никуда от него было не деться.

«— Марька, ну что ты хандришь?!» — ворчала сама на себя девушка. — «-У тебя есть самый лучший в мире братик, чудесные друзья и идеальный мужик в придачу, что ты ноешь как истеричка?»

От такой внутренней взбучки становилось гораздо легче. О чем вообще можно переживать, если у нее есть Женя, целый Женя!!! Марьюшка могла пережить любые испытания, ведь она знала, что дома окунется в его нежные объятия и это излечит от всех тревог.

Даже угрюмые коридоры больницы не смогли испортить девушке настроение.

Марьюшка бодро пробежала по ним и остановилась только у входа в палату.

Сейчас должна была состояться неприятная встреча. Мама снова будет смотреть на нее жалобными глазами и умолять подумать о своем поведении и не злиться на родственников. Старая песня, Марьяша знала ее наизусть.

В принципе, Марье не нужно было сейчас делать ничего особенного. Взбешенный дядя Игорь, узнав про финт с опекой, сначала позвонил и устроил скандал родственницам, а затем больше двух часов разговаривал с Маргаритой, убеждая ее в том, что малышу с Марькой будет лучше. Марьяне сейчас нужно было просто немножечко дожать мягкотелую мать. Ничего сложного, но зато как неприятно.

Марька вздохнула и решительно отворила дверь.

Мама лежала на кровати, бледная, словно тень. Тонкая, худая, почти прозрачная, Маргарита была почти не различима на фоне серых больничных простыней.

— Марья! — при виде дочери женщина подскочила и так и замерла с поднятой рукой. Н-да, меньше всего она ожидала увидеть тут Марьяшу.

— Привет, мам, — Марья неловко подошла и застыла около кровати, немного нервно теребя рукав больничного халата. — Ну как ты тут?

— Спасибо, уже гораздо лучше, — Рита все еще удивленно смотрела на дочь, не понимая, как себя вести с этой совершенно незнакомой, чужой ей девчонкой.

— Если хочешь спросить зачем я здесь — то из-за Славушки, — Марьяна правильно поняла затянувшееся молчание. — Ну и поесть тебе принесла, Глашка кучу всего наготовила — все легкое, все диетическое, как раз такое, как тебе сейчас нужно.

— Спасибо! — Маргарита рассеяно стала смотреть на то, как Марька выгружает на тумбочку заботливо упакованные Глафирой кузовки. — Как Славик?

— Хорошо, — Марья впервые посмотрела на мать заинтересованно. — Уже привык к нам, играет, кушает, много гуляет. Всем табором за ним смотрим. Тебе разве дядя Игорь не звонил, не рассказывал? Женька ему по три раза в день отчитывается.

— Звонил, просто мне интересно было услышать от тебя… — Рита вновь замолчала.

Марьяна с интересом разглядывала лежащую в постели женщину.

И это ее мать? Такая нерешительная, ранимая, ведомая, которая даже двух слов родной дочери после скандала сказать не может. И об этой женщине она мечтала все детство, с ней хотела быть рядом?

— Марь, может поговорим? — Рита посмотрела на дочь с затаённой надеждой.

Марька едва не рассмеялась. Ну да, разумеется, это наивное дитя думает, что в честь болезни они помирятся и все будет как раньше. Святая простота, как же все в ее мире легко. Поплакали, попереживали и все снова все по-прежнему. Ей ведь и в голову не приходит, что Марья на нее обиженна по-настоящему, что ей больно и такая боль не проходит от какой-то встряски.

Но поговорить и правда было нужно. Даже без всякой гештальтпсихологии, которой их регулярно пичкала умная Дарина, Марьяна понимала, что переболеть может только то, с чем окончательно покончено. Нужно разобраться со всем этим раз и навсегда, чтобы больше не возвращаться.

— Хорошо, мам, давай поговорим, — согласилась девушка.