Бунтарка и Хозяин Стужи

Наши взгляды снова встретились, и я замерла. Вот оно, то самое ощущение, когда летишь вниз, когда на тебя так смотрит мужчина. Мужчина, которого твое глупое сердце почему-то хочет назвать своим.

К счастью, этот взгляд был недолгим, Хьяртан снова улыбнулся и кивнул мне:

— Знаете что, Ливия? Вы правы! Предлагаю поесть колбасок!

— Что, вот просто так… взять и поесть?

После случившегося на балу мне уже рассказали, как проверяется вся еда и питье в Эрнхейме, и если представить Хьяртана просто гуляющим со мной по улицам я уже могла, то просто поедающего колбаски…

— Мы, разумеется, можем все усложнить. Взять их в замок, проверить на яды, — он словно читал мои мысли, — но к тому моменту, когда их можно будет есть, они уже остынут, а мои повара сильно обидятся, поэтому я предлагаю рискнуть.

Кто вы и куда дели его снежное величество?

К счастью, я этого не сказала, потому что колбаски и впрямь оказались невероятно, умопомрачительно вкусными. Вкусным оказался и фруктовый напиток с травами, кружки с которым были присыпаны по краям липким сахаром, и горячий картофель — только что из дровяной печи, и соленья. Вот тут я вынуждена была с ним согласиться: ничего вкуснее никогда не ела! И пусть на меня Дорота обижается, а его величество смотрит, как на обжору, но я попробовала все! Даже вторую колбаску в себя утрамбовала, хотя она уже явно была лишней. После нее из-за дубового стола я выползала, как шарик на ножках, продолжая дивиться тому, как просто венценосному величеству пообедать при всех, чтобы никто не заметил. Достаточно просто немного сменить говор и сесть напротив меня спиной к залу.

После ужина мы еще немного побродили по Леверне, которая по случаю праздников даже не думала засыпать, а потом, прямо с центральной площади, где даже умудрились слепить снежника с круглыми конфетками вместо глаз, вернулись в Эрнхейм. Сразу к моим покоям.

Это был настолько резкий переход: вот мы стоим, раскрасневшиеся, довольные, глядя, как ребятня устроила бой снежками, и вот уже здесь, у дверей в мою комнату. Снежный распахнул их передо мной, снимая защитные заклинания, которые лично ставил перед прогулкой.

— Я пришлю вашу охрану, — произнес Хьяртан, окончательно преображаясь в гораздо более знакомого мне Снежного.

— Благодарю, — тихо ответила я. Не представляя, что еще добавить, потому что это «благодарю», казалось, вместило весь спектр моих чувств. Даже тех, о которых я запрещала себе думать, а пока я продолжала это себе запрещать, его величество наклонился и коснулся губами сначала моих губ. А после — моих слегка озябших пальцев.

— Доброй ночи, Ливия.

— Доброй ночи, Хьяртан.

Я сама не поняла, как это из меня вырвалось, но взгляд его в тот же миг потеплел снова. Этот взгляд я и унесла с собой в комнату, и, кажется, даже в сон. Потому что перед тем, как заснуть, я касалась пальцами припухших губ и понимала, что горят они вовсе не от мороза. Так же, как и пальцы.

Так же, как и я вся.

* * *

Хьяртан-Киллиан Эртхард

Уйти, позволить дверям за ней закрыться оказалось невыносимо сложно. Еще сложнее было прервать поцелуй, который так не хотелось прерывать. Коснуться губами кончиков пальцев и тут же отстраниться и вовсе стало подобно пытке. В мыслях Хьяртан рисовал постель со смятыми простынями и разгоряченную, распаленную его ласками бунтарку. Думал о поцелуях, которыми покрыл бы все ее тело, каждую впадинку, каждый соблазнительный изгиб этого совершенства… Но пришлось довольствоваться кончиками пальцев, мимолетным прикосновением к теплым губам, после чего Снежный пожелал ей доброй ночи и проводил полным сожаления взглядом.

Он ушел, понимая, что не может позволить себе то, о чем мечтал и как несдержанный мальчишка продолжает мечтать. Ливия была не похожа на нэри, которые всегда его окружали, и ждать, что она даст ему то, что любая другая отдала бы с восторгом и радостью, было глупо. Хьяртан боялся ее напугать, боялся, что из-за его несдержанности она снова отдалится, и еще больше страшился, что, испугавшись, снова назовет чудовищем.

Нет, он не позволит желаниям и чувствам одержать верх над здравым смыслом. Ливия Селланд — чистая, невинная девушка и не заслужила роли любовницы.

Даже правителя.

— Отвечаете за нее своими жизнями, — предупредил он стражников и, в последний раз оглянувшись на двери, за которыми исчезла самая невероятная в мире девушка, быстро зашагал по пустынной галерее.

К досаде, что не может быть с ней рядом, примешивалась и злость из-за собственного бессилия. Поиски твари, пытавшейся навредить Ливии, пока ни к чему не привели. Служанка, принесшая в комнату свечи, мертва, и никто из прислуги не видел, чтобы она с кем-нибудь пересекалась. Замок не покидала, ни с кем из придворных не встречалась. Убиралась в гостевых покоях и на кухне, господ сторонилась. Замкнутая, робкая тихоня, в руках которой непонятно каким образом оказался редчайший смертельный яд.

Кто пытался уничтожить Ливию? Где искать эту мразь?!